Эрих и школьная радиостудия

— Порядка в дружине. Раз человек так поступает, его надо выкинуть, — он нам не нужен.

— Тогда ты скоро останешься в единственном числе, — видя искаженное лицо Стефана, окончательно рассердился Петушок. — Я-то знаю, чего тебе хочется: самому стать председателем совета дружины!

Стефан побагровел и резко выпрямился.

— Ах так! — угрожающе крикнул он. — Вот что ты мне хочешь приписать. Нечего строить из меня дурака, не выйдет! Знаешь, почему ты вдруг стал таким жалостливым к Юргену и Эте? Потому что тебе самому надо бы ответить за все перед сбором дружины.

Петушок побледнел и отпрянул назад.

— Да, да — тебе тоже! — сказал с ударением Стефан. — Или ты забыл, что обманул комиссара? Ты убежал из радиоузла во вторник и оставил там какого-то незнакомого человека — не помнишь, да? А я помню. Будь доволен, что я до сих пор молчал об этом, не то с твоим техническим руководством было бы покончено.

— Ты мог все сказать совершенно спокойно, — возразил Петушок, — я же не нарочно его обманул, я просто об этом не подумал.

— Да-а? Отговорочки, отговорочки… А что произошло с господином Хаане? Он был внизу, в студии, не так ли? А сегодня он является и говорит, что человек в серой шляпе продал ему микрофонную мембрану. Это может каждый сказать. Откуда мы знаем, как к нему на самом деле попала мембрана? Но господину Вальтеру такая мысль не пришла в голову… Я-то знаю почему, я не слепой! — с горечью продолжал Стефан: — два года я был вашим лучшим другом, а теперь уже недостаточно хорош для вас, да? Теперь только и слышишь: Маргот то, Маргот это! Стыдно так увиваться за девчонкой. И Рената держит твою сторону, ясно! Братец Вальтер завел себе приятельницу. А если отец этой приятельницы… вор, он его, конечно, не выдаст, — тоже ясно. Приятельница господина Вальтера обиделась бы на него и тогда все было бы кончено с…

— Заткнешься ты, наконец, или нет! — гневно прошипел Петушок и сжал кулаки. — Ты с ума сошел! Сам уже не понимаешь, что говоришь. Никакая мне Маргот не приятельница… Но она скоро станет пионеркой, и мы хотим, чтобы она была в курсе всего…

— Маргот — пионеркой? — презрительно спросил Стефан. — Дочь такого человека — пионерка? Об этом и речи не может быть!

— Разве ты это решаешь?

— Посмотрим, кто будет решить. Увидим на следующем сборе дружины. Там выяснится, кто должен заведовать технической частью. И кто действительно виновен в краже…

Петушок снова обрел свое обычное спокойствие.

— Так ты хочешь еще заведовать технической частью? — язвительно спросил он. — Собираешь нагрузки, как Петер? Кушай на здоровье! Одно я могу тебе сказать: ты не настоящий пионер. Может, это относится и ко мне, раз я не был достаточно бдителен, — не спорю. Но даю тебе слово, что я ничего не сказал только потому, что забыл. Это может случиться с каждым. Но вот ты, ты должен был сказать о том, что знаешь, и…

— Я не предаю друзей!

— При чем тут дружба? Речь идет о нашей радиоустановке… И что это за дружба? Пока мы с тобой в мире, ты меня не предаешь, а когда ты чувствуешь себя обиженным, ты готов меня предать; настоящий друг так не поступает. Если ты знаешь, что господин Хаане украл нашу аппаратуру, твой долг сказать об этом, не обращая внимания на дружбу. Не одного тебя обокрали, а нас всех.

— Что ж, если ты так думаешь, я скажу!

— Ничего ты не скажешь! Ты сам отлично знаешь, что это был не господин Хаане.

— Нет, он — вот увидишь. И все из-за твоей Маргот…

Петушок рассмеялся прямо ему в лицо.

— Пфф! — только и сказал он, повернулся и ушел.

Стефан с трудом сдержал себя.

— Нет, скажу! — крикнул он вслед Петушку. — А мы еще с тобой дружили… Эх ты, осел!

Он раздраженно отломил прутик от ближайшего куста и стал похлестывать им себя по ноге. Хорош парень, нечего сказать! И это был его лучший друг. Просто смешно — он, Стефан, не настоящий пионер. Ну, погоди!..

Но чем дальше раздумывал Стефан, как бы насолить Петушку, и чем больше остывал его гнев, тем неувереннее чувствовал он себя. Может, он действительно вел себя не так, как надо?.. Мальчик продолжал задумчиво вертеть прутик.

Господин Рауэ в тисках

Эрих, напевая, вприпрыжку бежал домой. Подавленное состояние, вызванное словами Стефана, снова уступило место счастливому ощущению свободы. Значит, то был человек в серой шляпе! И все остальное лишь случайное совпадение! Разве его отец виноват, что оказался последним из тех, кто был в радиоузле перед кражей? Так или иначе он не имел к ней никакого отношения. Как хорошо! Ведь эта мысль все время лежала тяжким бременем у Эриха на сердце и не давала ему спать по ночам.

Мальчик приплясывал и громко напевал. Только у дверей дома он притих. Тетка терпеть не могла, когда он пел. Она не выносила даже громкого смеха. Это была скупая на слова, угрюмая женщина, много пережившая на своем веку. Потому она и стала такая суровая. А теперь она властвовала над Эрихом и отцом. Да и что тут мог поделать отец? Если б его хозяйство не вела какая-нибудь энергичная женщина, ему пришлось бы отказаться от места.