Эринеры Гипноса

…Руф вернулся и поставил передо мной тарелку с хорошей порцией бирьяни – риса, курицы и специй. В отдельной миске закуска из сыра фета, укропа и мяты. Забавное смешение кухни Полиса и местной. Как и многое в Александрии. Застройка районов, язык: отголоски койне, принесенные античными основателями агломерации, до сих пор звучащие в местной речи, кухня…

– Слушай, а у тебя нет такого салата… не помню, как называется, там, кажется, тоже есть мята, потом какие-то зеленые ростки, оливковое масло…

– Весьма исчерпывающее описание, – усмехнулся Руф. – Даже не представляю, о чем ты говоришь.

Он сел напротив, став серьезным. Достал из кармана коммуникатор.

– По поводу Сотеров. Ответ уже пришел.

Он сделал паузу, я перестал жевать, внимательно глядя на него.

– Ни в каких публикациях семья не заинтересована и просит не беспокоить больше подобными вопросами. Отвечал секретарь госпожи Амины.

– Так я и думал.

– Дальше. Коллекции не распродают. Аукционы не посещают. Про похороны официальной информации нет и не было. Из неофициальной известно, что на территории поместья стоит фамильный склеп. Если и будет кто-то приглашен на погребение, то об этом ничего не известно. А может, они его туда уже и засунули, – произнес Руф, поразмыслив, и добавил: – Мэтт, я понимаю, что результата может и не быть.

– Да, – ответил я, погруженный в свои размышления. – Отсутствие информации тоже информация.

Я ел, почти не чувствуя вкуса.

Руф заблуждался, результат уже был. Человек может не идти на контакт по нескольким причинам. Безразличие к окружающему миру, болезнь, и если он темный сновидящий. Пока я не знал точно, дэймос ли дочь Лонгина, а также связана ли госпожа Амина с делами отца.

Пока я думал, из кухни послышался приглушенный голос Руфа, говорящего по телефону.

– Да, Марон, приветствую… Слышал… Сейчас посмотрю… Дай мне минуту.

Он быстрым, решительным шагом вошел в комнату и, звеня связкой тонких ключей, отпер один из своих засекреченных шкафов. Выдвинул ящик и, прижимая коммуникатор плечом к уху, принялся перебирать тонкие пластиковые папки.

– Под описание подходят двое, – сказал Руф, листая содержимое файла. – Калуф Амаль, но он мертв, убит при задержании. А вот второй…

Что там произошло со вторым, я не успел узнать – в дверь позвонили. Три коротких трели, одна длинная. Руф оглянулся и жестом попросил меня открыть. А сам запер сейф, но не спешил прервать разговор – значит, посетитель был ему хорошо знаком и не опасен.

Я поднялся, прошел по коридору. Посмотрел в телескопический глазок, вставленный в дверное полотно. Да, похоже, действительно ничего угрожающего.

Три сейфовых замка, две внутренние задвижки. Наконец тяжелая створка распахнулась с металлическим позвякиванием. На пороге стоял мальчишка-подросток. Невысокий, худой. Половина лица завешена темно-русой челкой, поперек растянутой зеленой футболки надписи на фарси, пожелание успеха и счастья, насколько я сумел разобрать. Коричневые штаны обрезаны ниже колен, нитки висят бахромой, на голени зажившая царапина. В правой руке, чуть на отлете, он держал потрепанный, вылинявший рюкзак защитного цвета, в левой – руль гоночного велосипеда. Одна из последних моделей – детали Бэйцзина и сборка там же.

Мальчишка изумленно уставился на меня.

– А где господин Руф?

– Занят.

– А вы кто?

– Его гость.

– Откуда?

– Оазис Сива.

– А там разве живут белые?

Его лицо было старательно завешено волосами, но я отлично разглядел распухший нос, красные пятна на щеках, отекшие веки.

– Может, зайдешь? – Я отступил в сторону, открывая проход в квартиру. – Продолжим беседу в более удобной обстановке.

Мальчишка опустил голову, уставившись на носки своих разбитых кроссовок.

– Я вообще-то хотел рюкзак оставить. Он разрешает иногда. Потом забираю.

– Школу прогуливаешь?

Он хмуро покосился на меня, крепче сжал руль велосипеда, а я шагнул вперед и неожиданно для него запустил пальцы в его челку и поднял вверх, открывая опухшее от недавних слез лицо.

– Случилось что-то?

Подросток попятился, мотнул головой и огрызнулся:

– А вам что за дело?

– Могу помочь.

– Да ладно. – Он вытер нос о плечо и буркнул: – Вы кто такой? Решатель проблем?

– Именно.

Особенность дэймоса-искусителя, пусть и бывшего, умение вызывать симпатию. Внушать доверие, желание поделиться бедами. Даже когда обсуждать, а зачастую и думать об этом нет никакого желания. Мальчишка посмотрел на меня, словно оценивая, могу ли я действительно говорить правду или просто из любопытства лезу не в свое дело.

– Вы мне не поможете, – произнес он с внезапной тоской. – Никто не поможет.

Я взялся за руль и потянул на себя дорогую машину. Она бесшумно покатила вперед, слушаясь моей руки.

– Давай заходи. Обсудим.

Мальчишка еще потоптался на пороге, потом нерешительно шагнул в квартиру. Установил у стены велосипед, мимоходом провел ладонью по эргономичному кожаному сиденью и, по-прежнему держа рюкзак на весу, понес его в комнату.

Руф все еще говорил по телефону. Увидел гостя, вопросительно приподнял брови, прикрыв микрофон, спросил тихо:

– Опять дома проблемы?

Тот помотал головой:

– Нет, нормально пока.