Эринкаль

Рассуждать дальше времени не было, поэтому я, вспомнив тренировки хорошим словом, поднырнул под полуторник ближайшего тугодума, который не заметил моего поступка и даже не попытался защититься. Мимоходом полоснул его клинком по животу и переключился на остальных. Эти были гораздо осторожнее, видимо дурной пример первого чему-то научил, но гораздо более медленная реакция и более тяжелое оружие, да и постоянная «помощь» соседей, в виде толкучки, быстро свела их усилия на нет. Еще с тремя я разделался за то время, что потребовалось Рону, чтобы открыть первую клетку. Пятого уложил не без помощи вовремя подвернувшегося корня, а вот остальных даже не стал считать. Я крутился и вертелся волчком, словно и не было этих двадцати лет полнейшего затишья, когда на меч даже смотреть не разрешалось.

От боя я получал истинное наслаждение. Говорят, мы, темные эльфы, обладаем врожденной магией смерти. Это — не правда. Наша магия настолько же светла, насколько и у собратьев. Если хорошенько посмотреть, то магия вообще не может быть «темной», поскольку является всего лишь результатом применения силы, а уж оттого куда ты эту силу направишь — тем она и станет. Энергия смерти тоже всего лишь сила и светлые, не будь дураками, прекрасно научились ее накапливать, никак не хуже человеческих магов. Единственное, чем магия дроу действительно отличается от магии светлых — это применением стихий. Для светлых, живущих в лесах, ближе и роднее стихия земли или воздуха. С ними они работают намного проще, чем мы, хотя и с остальными тоже могут при определенной сноровке или врожденных способностях. Мы же практикуем в основном магию огня и воды. Правда, для меня раньше, благодаря наследственности, не было проблем в обращении с любой стихией. Сейчас же, после того как потерял эти способности, стал неполноценным, словно калека без возможности восстановления.

Остановился я резко просто от того, что сражаться дальше стало не с кем. Удивленно повертев головой, я разочарованно вздохнул, и устало сполз по стволу ближайшего дерева, принимаясь осматриваться. Первым, что вызвало удивление, было необычное покалывание в кончиках пальцев, словно легкий ожег. Правда, откуда бы ему взяться? Хотя, чуть в стороне и действительно ярко пылал огонь, куда в данный момент бывшие пленники сбрасывали тела бывших разбойников. Фу, и как такое могло только в голову прийти? Это же идиотизм, сейчас вонять будет на весь лес! Да еще и ненужные разговоры пойдут, не считая того, что по трактам иногда разъезды ходят.

К тому моменту, как я перестал морщиться от уже потянувшего во все стороны душка, про ожег на пальцах забыл напрочь, зато увидел замаячившую впереди фигуру Рона. Он о чем-то разговаривал с несколькими представителями человеческого племени, при этом изредка бросая на меня косые взгляды. Поднявшись, я махнул спутнику рукой в сторону предполагаемой стоянки Иссы и, не дожидаясь ответа, первым направился в лес. Как ни странно, но даже не смотря на спасение, бывшие рабы бросали в мою сторону не самые дружелюбные взгляды, а не нападали, наверное, только потому, что еще не забыли внесенный вклад в их освобождение. Не желая больше подвергаться такому ментальному давлению, я постепенно прибавлял шаг, стараясь оставить между нами как можно большее расстояние.

Исса встретила меня восторженным визгом и повисла на шее, тут же поинтересовавшись, где носит Рона. Скосив взгляд назад, я молча махнул в его сторону рукой, и наблюдал бурную картину приветствия, почти ничем не отличающуюся от моего. Наша девушка, оказывается, не теряла времени даром. Она успела уже развести огонь, и сейчас на нем вовсю кипел котелок с водой из ручейка, протекающего неподалеку. Собственно вдоль русла этого ручейка мы шли уже два дня, переходя изредка для удобства то на один берег, то на другой. Рядом, почему-то на моем плаще, были разложены нехитрые припасы, собранные расторопной женой кузнеца в благодарность за спасение отпрысков, вот только перекусить у нас не вышло.

Едва мы расположились вокруг костерка с расчетом на перекус и неспешный рассказ о похождениях, как со стороны каравана потянулись первые беженцы. Уж и не знаю, что именно привело их к нам, но расположиться они пожелали именно на нашей поляне. Не желая терпеть насмешки и высокомерие, я потихонечку дезертировал к ручью, расслабившись на его берегу и достав из кармана прихваченный во время боя трофей.

Глава 22

Я присел спиной к дереву и задумчиво вертел в руках ошейник, следя за какой-то веткой, медленно плывущей посреди узенького ручейка, снабжавшего нас водой. Тишина вокруг была мне приятна, всегда любил природу. Правда, гораздо более приятны мне были каменистые склоны родных гор, как живые встающие перед глазами, стоит только о них подумать, зелень мха на стенах пещер, шум бьющей из-под потолка кристально чистой воды в месте купания… Да даже гомон вечных нетопырей под сводами тронного зала!