Эркюль Пуаро

– Ах, non, non[48], не Шерлок Холмс, а автор – сэр Артур Конан Дойл. Рассказы о Шерлоке Холмсе изобилуют натяжками, а иногда и ошибками. Другое дело – их литературные качества, великолепный язык. А доктор Ватсон – какой изумительный образ! Да, это подлинный триумф! – Пуаро вздохнул и задумчиво покачал головой. – Ce cher[49] Гастингс, – промолвил он, следуя естественному процессу ассоциативного мышления. – Мой друг Гастингс, о котором я вам так часто рассказывал. Уже давно я не имел от него известий. Какая абсурдная идея – похоронить себя в Южной Америке, где постоянно устраивают революции.

– Такое происходит не только в Южной Америке, – заметил я. – В наши дни революции устраивают по всему миру.

– Только давайте не будем дискутировать об атомной бомбе, – взмолился Пуаро. – Если она необходима, пускай себе существует, но не надо ее обсуждать.

– Разумеется. Я пришел поговорить совсем о другом.

– Ага! Вы собираетесь жениться, не так ли? Очень рад, mon cher!

– Чего ради это взбрело вам в голову, Пуаро? Я и не думал о женитьбе.

– Но ведь это случается каждый день, – заметил Пуаро.

– Возможно, – резко отозвался я, – но не со мной. А к вам я пришел рассказать об одной маленькой проблеме, с которой я недавно столкнулся. Она связана с убийством.

– В самом деле? Маленькая проблема, связанная с убийством? И вы пришли из-за нее ко мне? Почему?

– Ну... – Я смутился. – Мне казалось, что это доставит вам удовольствие.

Пуаро задумчиво посмотрел на меня, с любовью поглаживая усы.

– Хозяин часто играет с собакой, бросая ей мяч, – промолвил он. – Но и собака способна делать хозяину добро. Убивая крысу или кролика, пес кладет их к ногам хозяина. И знаете, что он при этом делает? Виляет хвостом.

Я невольно рассмеялся:

– Значит, я виляю хвостом?

– По-моему, да, друг мой.

– Ладно, – согласился я. – Что же скажет хозяин? Захочет посмотреть на крысу и узнать о ней кое-что?

– Разумеется. Ведь это преступление, не так ли?

– Вся картина выглядит так, будто в ней нет никакого смысла.

– Это невозможно, – заявил Пуаро. – Смысл есть везде и во всем.

– Вот и постарайтесь его найти. Я не могу. Вообще-то история не имеет ко мне прямого отношения. Я впутался в нее случайно. Возможно, когда установят личность убитого, все окажется очень простым.

– В ваших словах полностью отсутствует порядок и метод, – строго заметил Пуаро. – Изложите все факты. Вы сказали, что это убийство?

– В этом нет никакого сомнения, – заверил я его. – Сейчас я вам все расскажу.

И я подробно описал ему события, происшедшие на Уилбрэхем-Крезент. Эркюль Пуаро слушал мое повествование откинувшись назад, закрыв глаза и постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла. Когда я закончил, он некоторое время хранил молчание, потом спросил, не открывая глаз:

– Sans blague?[50]

– Ну разумеется, – ответил я.

– Épatant![51] – воскликнул Эркюль Пуаро и повторил по слогам, как бы смакуя: – É-pa-tant! – После этого он снова умолк, барабаня пальцем по креслу и покачивая головой.

– Итак, – осведомился я, потеряв терпение, – что вы об этом скажете?

– А что вы хотите, чтобы я сказал?

– Я хочу, чтобы вы преподнесли мне решение. Вы ведь всегда говорили, что вам достаточно немного подумать, откинувшись в кресле, чтобы найти разгадку, и что вам незачем допрашивать свидетелей и рыскать в поисках улик.

– Я и теперь это утверждаю.

– Тогда слово за вами. Я вручаю вам факты и жду ответа.

– Вот как? Но ведь это далеко не все факты, а только начало – верно, mon ami?

– Тем не менее я жду, чтобы вы мне хоть что-нибудь разъяснили.

– Вижу. – Пуаро немного подумал. – Для меня ясно только одно. Это, несомненно, очень простое преступление.

– Простое? – удивленно переспросил я.

– Вот именно.

– Но почему?

– Потому что оно выглядит как сложное. А если преступление выглядит сложным, то оно должно быть простым. Понимаете?

– Не совсем.

– Странно, – задумчиво произнес Пуаро. – В вашем рассказе мне почудилось что-то знакомое. Но что именно... – Он умолк.

– Ваша память наверняка хранит множество преступлений, – заметил я. – Но ведь не можете же вы помнить все.

– К сожалению, не могу, – согласился Пуаро. – Но иногда воспоминания приносят пользу. Например, как-то один льежский мыловар отравил свою жену, чтобы жениться на блондинке секретарше. У этого преступления был свой определенный стиль. Поэтому, когда гораздо позже черты этого стиля повторились, я их узнал. На сей раз это было дело о похищенном пекинесе, но стиль был тот же самый. Я обнаружил эквиваленты мыловара и блондинки секретарши – voilà![52] В вашем рассказе я тоже чувствую что-то знакомое.

– Часы? – с надеждой предположил я. – Фиктивный страховой агент?

– Нет, нет, – Пуаро покачал головой.

– Слепая женщина?

– Нет, нет, нет! Не сбивайте меня с толку!

– Вы разочаровали меня, Пуаро, – сказал я. – Ведь я надеялся, что вы сразу дадите мне ответ.