Эркюль Пуаро

– Я начала думать. Мисс Пебмарш заявила, что не вызывала меня, – значит, кто-то специально заманил меня в этот дом и подсунул туда мои часы. Я сказала, что забыла в гостиной перчатки, вернулась и спрятала часы в сумку. Наверное... я поступила глупо.

– Куда уж глупее, – подтвердил я. – Вообще, Шейла, в некоторых отношениях у вас нет ни капли здравого смысла.

– Но ведь кто-то пытался втянуть меня в эту историю! А открытка? Должно быть, тот, кто ее послал, знает, что я взяла часы. И к тому же на карточке изображен Олд-Бейли. А вдруг мой отец был преступником?

– Что вы знаете о ваших родителях?

– И отец и мать погибли в автомобильной катастрофе, когда я была маленьким ребенком. Так мне говорила тетя. Но она никогда ничего не рассказывала о родителях. А когда я начинала спрашивать, иногда отвечала совсем не то, что говорила раньше. Поэтому мне всегда казалось, что тут что-то не так.

– Продолжайте.

– Я подумала, что, может быть, отец и мать были преступниками – возможно, даже убийцами. Ведь детям не говорят: «Твои родители умерли, и я ничего не могу о них рассказать», если только в их жизни не было чего-нибудь ужасного.

– И поэтому вы стали придумывать разные ужасы. А может быть, вы просто незаконнорожденная?

– Я думала и об этом. Люди часто скрывают такие вещи от детей. Это очень глупо. Гораздо лучше рассказать им всю правду. Какое это имеет значение в наши дни? Но я ведь до сих пор не знаю, что за всем этим кроется. Почему меня назвали Розмари? Ведь это не семейное имя. Розмарин – символ воспоминания, верно?

– Может быть, очень приятного воспоминания, – заметил я.

– Да, конечно... Но я чувствую, что это не так. Как бы то ни было, после того, как инспектор в тот день допрашивал меня, я начала думать. Почему кто-то хотел заманить меня в этот дом вместе с убитым? Или сам убитый заманил меня туда? Может, это был мой отец и он хотел, чтобы я что-нибудь для него сделала? А потом кто-то вошел и убил его, причем с самого начала собирался свалить убийство на меня? Я окончательно запуталась. Казалось, все направлено на то, чтобы обвинить меня в убийстве. Я оказалась рядом с трупом, и мои часы каким-то образом очутились там же. Одним словом, я запаниковала и наделала глупостей.

– Во всем виноваты многочисленные триллеры, которые вы перепечатывали, – сказал я. – А что вы думаете об Эдне? У вас есть какая-нибудь идея насчет того, что ей пришло в голову? Почему она пришла к вам домой, хотя каждый день могла спокойно побеседовать с вами в бюро?

– Понятия не имею. Не может быть, чтобы она думала, будто я как-то связана с убийством.

– Возможно, она что-то случайно подслушала и сделала ошибочный вывод?

– Уверяю вас, подслушивать было нечего.

Но я даже теперь не мог до конца поверить Шейле.

– У вас есть какие-то личные враги? Отвергнутые молодые люди или завистливые девушки, затаившие против вас злобу?

Я сам понимал, что мой вопрос звучит весьма неубедительно.

– Конечно нет, – ответила Шейла.

Я все еще не разобрался в фантастической истории с часами. Что означает число «413»? Почему его написали на открытке вместе со словом «ПОМНИ!», если это не имеет отношения к адресату?

Вздохнув, я оплатил счет и поднялся.

– Не беспокойтесь, – сказал я, понимая, что эти слова – самые бессмысленные на всех языках мира. – Частное сыскное агентство Колина Лэма идет по следу. Все кончится хорошо, мы поженимся и будем жить долго и счастливо практически без гроша в кармане. Между прочим, – спросил я, хотя знал: лучше было закончить речь на этой романтической ноте, но частное сыскное агентство Колина Лэма не давало мне покоя, – между прочим, что вы сделали с этими часами? Спрятали их в ящик для чулок?

После небольшой паузы Шейла ответила:

– Я выбросила их в мусорный ящик соседнего дома.

Я был удовлетворен. Просто и эффективно. Возможно, я недооценивал Шейлу.

Глава 24 РАССКАЗЫВАЕТ КОЛИН ЛЭМ

Когда Шейла ушла, я вернулся в «Кларендон», упаковал свой чемодан и оставил его у портье. В таких отелях всегда стараются, чтобы вы освободили номер до полудня.

Затем я снова вышел на улицу. Мой маршрут проходил мимо полицейского участка, куда я вошел после минутного колебания. Я застал Хардкасла в тот момент, когда он, нахмурившись, разглядывал какое-то письмо.

– Сегодня вечером я снова уезжаю, Дик, – сообщил я. – Возвращаюсь в Лондон.

Он задумчиво посмотрел на меня:

– Хочешь, я дам тебе совет?

– Нет, – поспешно ответил я.

Но Хардкасл не обратил на это никакого внимания. Когда люди хотят давать советы, они не принимают в расчет возражений.

– На твоем месте я бы уехал и больше не возвращался. Так будет для тебя лучше всего.

– Никто не может знать, что для другого лучше всего.

– Сомневаюсь в этом.

– Я должен сказать тебе кое-что, Дик. Как только я выполню свое задание, я уйду с этой работы. По крайней мере, думаю, что уйду.

– Почему?

– Я похож на старомодного викторианского священника. У меня сомнения.

– Дай себе срок.