Эркюль Пуаро

– Всё соединяется в звенья, в том-то и трудность. Одно смыкается с другим, и тут оказывается, что оно смыкается с чем-то еще и находится вне системы. Но оно вовсе не вне. И втягивает все новых людей в круг подозреваемых. Подозреваемых в чем? Опять-таки неизвестно. Мы начали с девочки, и в паутине систем, противоречащих одна другой, я должен искать ответ на самый важный из вопросов: что она – жертва и ей грозит опасность? Или она очень хитра? И сознательно создает то впечатление, какое хочет создать ради каких-то своих целей? Можно истолковать и так и эдак. Мне требуется еще только одно! Какое-либо точное указание, и оно есть. Я уверен, что где-то оно есть.

Миссис Оливер рылась у себя в сумочке.

– Не понимаю, почему мой аспирин всегда куда-то девается, когда я его ищу, – произнесла она с досадой.

– У нас есть одна система сцепленных звеньев: отец, дочь, мачеха. Их жизни взаимосвязаны. У нас есть престарелый дядюшка, легкий маразматик, у которого они живут. У нас есть Соня. Она связана с дядюшкой. Она выполняет его поручения. У нее приятные манеры, привлекательная наружность. Он от нее в восторге. У него, скажем, к ней слабость. Но какова ее роль в доме?

– Наверное, хочет научиться толком говорить по-английски, – вставила миссис Оливер.

– Она встречается с сотрудником рутландского посольства... в садах Кью. Встречается с ним там, но не разговаривает. Оставляет на скамье книгу, а он ее забирает...

– О чем вы? – спросила миссис Оливер.

– Есть ли здесь какая-нибудь связь с той системой? Это нам пока еще неизвестно. На первый взгляд маловероятно, но в действительности, возможно, и очень большая. Вдруг Мэри Рестарик, сама того не зная, случайно наткнулась на что-то опасное для этой девушки?

– Только не говорите мне, будто тут замешан еще и шпионаж!

– Я этого не говорю, а только взвешиваю возможности.

– Но вы же сами сказали, что сэр Родерик в маразме.

– В маразме он или нет, роли не играет. В дни войны он занимал важный пост. Через его руки проходили важные документы. Ему писали важные письма – письма, которые он получил разрешение хранить у себя, когда они утратили важность.

– Так война же кончилась сто лет назад!

– Совершенно справедливо. Но с прошлым, пусть и столетней давности, не всегда удается покончить. Возникают новые союзы. Произносятся речи: от чего-то отрекаются, что-то отрицают, лгут по-всякому о чем-то еще. И, предположим, существуют письма или еще какие-то документы, которые могут представить некую именитую персону в совсем ином свете. Нет, никаких фактов я вам не сообщаю, пожалуйста, поймите. А только выдвигаю предположения. Предположения, опирающиеся на известные мне ситуации в прошлом. Вполне возможно, что некоторые письма или документы необходимо уничтожить... или с выгодой передать какому-нибудь иностранному правительству. Кто лучше подходит для выполнения подобной задачи, чем очаровательная девушка, которая помогает обремененному годами государственному мужу собирать и систематизировать материалы для мемуаров? Кто сейчас не пишет мемуаров! Им нет никакого удержу. Предположим, мачеха получает небольшое добавление в свой суп в тот день, когда услужливая секретарша, она же иностранная домашняя прислуга, готовит обед? И предположим, она же устраивает так, что подозрение падает на Норму!

– Ну и ум у вас! – заметила миссис Оливер. – Просто какие-то кренделя выделывает. Я хочу сказать, что все это, вместе взятое, никак произойти не могло.

– В том-то и соль. Слишком много разных систем. Какая отвечает требованиям? Эта девочка, Норма, уезжает из дома и поселяется в Лондоне. Она, как вы мне сообщили, живет третьей в квартире с двумя другими девушками. Опять-таки что-то начинает складываться в какую-то систему. Остальные две ей совсем чужие. Но что же я узнаю? Клодия Рис-Холланд – личная секретарша отца Нормы Рестарик. Еще звено. Что это – случайность? Или частица системы? Вторая, узнаю я от вас, позирует как натурщица и знакома с молодым человеком, которого вы называете Павлином и в которого влюблена Норма. Снова звено. Еще звенья. А какую роль Дэвид – Павлин – играет во всем этом? Любит ли он Норму? Как будто да. Ее родителям это очень не нравится, что, впрочем, только естественно.

– А странно, что Клодия Рис-Холланд оказалась секретаршей Рестарика, – задумчиво произнесла миссис Оливер. – Насколько я могу судить, она великолепно справляется со всем, за что бы ни взялась. Может быть, это она выбросила женщину из окна на седьмом этаже?

Пуаро медленно повернулся к ней всем телом.

– Что вы сказали? – спросил он напряженно. – Что вы сказали?

– Ну, кто-то из жильцов дома... Я даже фамилии ее не знаю, но она выпала из окна – или выбросилась. Из окна седьмого этажа. И разбилась насмерть.

– И вы мне ни слова не сказали? – с упреком произнес Пуаро голосом, который повысился на два тона и стал суровым.

Миссис Оливер посмотрела на него с изумлением.

– Я не понимаю, о чем вы?