Эркюль Пуаро

Пуаро кивнул. Руки его механически складывали бумаги на столе в аккуратные стопочки. Он снова взял в руки визитную карточку.

– Будьте любезны, поставьте здесь свои инициалы, – попросил он.

Хардман расписался.

– Я полагаю, здесь, в поезде, никто не может подтвердить ваши показания и засвидетельствовать вашу личность, мистер Хардман?

– В поезде? Пожалуй, что нет. Вот разве молодой МакКвин. Я этого парня хорошо помню – часто встречал в кабинете его отца в Нью-Йорке, но вряд ли он меня выделил из множества других сыщиков и запомнил в лицо. Нет, мистер Пуаро, придется вам подождать и, когда мы пробьемся сквозь заносы, телеграфировать в Нью-Йорк. Но вы не беспокойтесь, я вам не вру. До скорого, господа. Приятно было с вами познакомиться, мистер Пуаро.

Пуаро протянул Хардману портсигар:

– Впрочем, вы, возможно, предпочитаете трубку?

– Нет, трубка – это не про нас.

Он взял сигарету и быстро вышел. Мужчины переглянулись.

– Вы думаете, он и в самом деле сыщик? – спросил доктор Константин.

– Безусловно. Он типичный сыщик, я их много повидал на своем веку. Потом, такую историю ничего не стоит проверить.

– Очень интересные показания, – сказал мосье Бук.

– Еще бы!

– Мужчина невысокого роста, темноволосый, с писклявым голосом, – задумчиво повторил мосье Бук.

– Описание, которое ни к кому в поезде не подходит, – сказал Пуаро.

Глава 10 ПОКАЗАНИЯ ИТАЛЬЯНЦА

– А теперь, – Пуаро хитро улыбнулся, – порадуем мосье Бука и призовем итальянца.

Антонио Фоскарелли влетел в вагон-ресторан мягкой и неслышной, как у кошки, поступью. Лицо его сияло. У него было характерное лицо итальянца – смуглое, веселое.

По-французски он говорил правильно и бегло, с очень небольшим акцентом.

– Вас зовут Антонио Фоскарелли?

– Да, мосье.

– Вы, как я вижу, приняли американское подданство?

– Да, мосье. Так лучше для моих дел, – ухмыльнулся итальянец.

– Вы агент по продаже фордовских автомобилей?

– Да, видите ли...

И тут последовала пространная речь, к концу которой присутствующие знали в мельчайших деталях все про деловые методы Фоскарелли, его поездки, доходы, его мнение об Америке и о большинстве стран Европы. Из итальянца не надо было вытягивать информацию – она лилась мощным потоком. Его простодушное лицо сияло от удовольствия, когда он наконец остановился и красноречивым жестом вытер лоб платком.

– Теперь вы видите, – сказал он, – я ворочаю большими делами. У меня все устроено на современный лад. Уж кто-кто, а я в торговле знаю толк.

– Значит, в последние десять лет вы часто бывали в Соединенных Штатах?

– Да, мосье. Как сегодня помню тот день, когда я впервые сел на корабль, – я ехал за тридевять земель, в Америку. Моя мама и сестренка...

Пуаро прервал поток воспоминаний:

– Во время вашего пребывания в США вы не встречались с покойным?

– Никогда. Но таких, как он, я хорошо знаю. Да-да, очень хорошо. – И он выразительно щелкнул пальцами. – С виду они сама солидность, одеты с иголочки, но все это одна видимость. Мой опыт говорит, что убитый – настоящий преступник. Хотите верьте, хотите нет, а это так.

– Вы не ошиблись, – сухо сказал Пуаро. – Под именем Рэтчетта скрывался Кассетти, знаменитый похититель детей.

– А что я вам говорил? В нашем деле надо уметь с одного взгляда понимать, с кем имеешь дело. Без этого нельзя. Да, только в Америке правильно поставлена торговля.

– Вы помните дело Армстронгов?

– Не совсем. Хотя фамилия мне знакома. Кажется, речь шла о девочке, совсем маленькой, так ведь?

– Да, трагическая история.

Итальянец, в отличие от всех, не разделял подобного взгляда.

– Что вы, такие вещи бывают сплошь и рядом, – сказал он философски. – В стране великой цивилизации, такой, как Америка...

Пуаро оборвал его:

– Вы встречались с членами семьи Армстронгов?

– Да нет, не думаю. Хотя кто его знает. Приведу вам некоторые цифры. Только в прошлом году я продал...

– Мосье, прошу вас, ближе к делу.

Итальянец умоляюще воздел руки:

– Тысячу раз простите!

– А теперь расскажите мне по возможности точнее, что вы делали вчера вечером после ужина.

– С удовольствием. Я как можно дольше просидел здесь, в ресторане. Тут все-таки веселее. Говорил с американцем, соседом по столу. Он продает ленты для машинок. Потом возвратился в купе. Там пусто. Жалкий Джон Буль[46], мой сосед, прислуживал своему хозяину. Наконец он возвратился, как всегда, мрачный. Разговор не поддерживал, буркал только «да» и «нет». Неприятная нация – англичане, такие необщительные. Сидит в углу, прямой, будто палку проглотил, и читает книгу. Потом приходит проводник, разбирает наши постели.

– Места четыре и пять, – пробормотал Пуаро.

– Совершенно верно, последнее купе. Моя полка верхняя. Я забрался наверх, читал, курил. У этого заморыша англичанина, по-моему, болели зубы. Он достал пузырек с каким-то вонючим лекарством. Лежал на полке, охал. Скоро я заснул, а когда просыпался, всякий раз слышал, как англичанин стонал.

– Вы не знаете, он не выходил ночью из купе?

– Нет. Я бы услышал. Когда дверь открывается, из коридора падает свет. Думаешь, что это таможенный досмотр на границе, и машинально просыпаешься.