Эркюль Пуаро

– Да, господин, слышала. Это чудовищное преступление – ужасный грех! И как Господь только допускает такое! У нас в Германии ничего подобного не бывает.

На глаза ее навернулись слезы.

– Да, это чудовищное преступление, – повторил Пуаро.

Он вытащил из кармана клочок батиста и показал его горничной:

– Это ваш платок, фрау Шмидт?

Все замолчали, женщина рассматривала платок. Через минуту она подняла глаза. Щеки ее вспыхнули:

– Что вы, господин! Это не мой платок.

– Видите, на нем стоит «Х» – вот почему я подумал, что это ваш.

– Ах, господин, такие платки бывают только у богатых дам. Они стоят бешеных денег. Это ручная вышивка. И скорее всего из парижской мастерской.

– Значит, это не ваш платок и вы не знаете, чей он?

– Я? О нет, господин.

Из всех присутствующих один Пуаро уловил легкое колебание в ее голосе.

Мосье Бук что-то горячо зашептал ему на ухо. Пуаро кивнул.

– Сейчас сюда придут три проводника спальных вагонов, – обратился он к женщине. – Не будете ли вы столь любезны сказать нам, кого из них вы встретили вчера ночью, когда несли плед княгине?

Вошли трое мужчин: Пьер Мишель, крупный блондин – проводник спального вагона «Афины – Париж» и грузный кряжистый проводник бухарестского вагона.

Хильдегарда Шмидт пригляделась к проводникам и решительно затрясла головой.

– Тут нет того человека, которого я видела вчера ночью, господин, – сказала она.

– Но в поезде нет других проводников. Вы, должно быть, ошиблись.

– Я не могла ошибиться, господин. Все эти проводники – высокие, рослые мужчины, а тот, кого я видела, – невысокого роста, темноволосый, с маленькими усиками. Проходя мимо, он извинился, и голос у него был писклявый, как у женщины. Я его хорошо разглядела, господин, уверяю вас.

Глава 13 ПУАРО ПОДВОДИТ ИТОГИ

– Невысокий темноволосый мужчина с писклявым голосом, – сказал мосье Бук.

Троих проводников и Хильдегарду Шмидт отпустили восвояси.

Мосье Бук в отчаянии развел руками:

– Ничего не понимаю, решительно ничего! Значит, этот враг Рэтчетта, о котором тот говорил, все-таки был в поезде? И где он теперь? Не мог же он просто испариться? У меня голова кругом идет. Скажите же что-нибудь, умоляю вас. Объясните мне, как невозможное стало возможным?

– Очень удачная формулировка, – сказал Пуаро. – Невозможное произойти не могло, а следовательно, невозможное оказалось возможным вопреки всему.

– Тогда объясните мне поскорее, что же произошло в поезде вчера ночью.

– Я не волшебник, mon cher. И озадачен не меньше вашего. Дело это продвигается очень странно.

– Оно нисколько не продвигается. Оно стоит на месте.

Пуаро покачал головой:

– Это не так. Мы немного продвинулись вперед. Кое-что мы уже знаем. Мы выслушали показания пассажиров...

– И что это нам дало? Ничего.

– Я бы так не сказал, мой друг.

– Возможно, я преувеличиваю. Конечно, и этот американец, Хардман, и горничная добавили кое-какие сведения к тому, что мы уже знаем. Вернее говоря, они еще больше запутали все дело.

– Не надо отчаиваться, – успокоил его Пуаро.

Мосье Бук накинулся на него:

– Тогда говорите – поделитесь с нами мудростью Эркюля Пуаро.

– Разве я вам не сказал, что озадачен не меньше вашего? Зато теперь мы можем приступить к разрешению проблемы. Мы можем расположить имеющиеся у нас факты по порядку и методически разобраться в них.

– Умоляю вас, мосье, продолжайте, – попросил доктор Константин.

Пуаро откашлялся и разгладил кусочек промокашки.

– Давайте разберемся в том, чем мы располагаем. Прежде всего нам известны некоторые бесспорные факты. Рэтчетт, или Кассетти, вчера ночью получил двенадцать ножевых ран и умер. Вот вам факт номер один.

– Не смею возражать, mon vieux, не смею возражать, – сказал мосье Бук не без иронии.

Пуаро это ничуть не обескуражило.

– Я пока пропущу довольно необычные обстоятельства, которые мы с доктором Константином уже обсудили совместно, – невозмутимо продолжал он. – В свое время я к ним вернусь. Следующий, как мне кажется, по значению факт – это время совершения преступления.

– Опять-таки одна из немногих известных нам вещей, – прервал его мосье Бук. – Преступление было совершено сегодня в четверть второго. Все говорит за то, что это было именно так.

– Далеко не все. Вы преувеличиваете. Хотя, конечно, у нас имеется немалое количество фактов, подтверждающих эту точку зрения.

– Рад слышать, что вы признаете хотя бы это.

Пуаро невозмутимо продолжал, как будто его и не прерывали.

– Возможны три предположения:

Первое – преступление совершено, как вы утверждаете, в четверть второго. Это подтверждают разбитые часы, показания миссис Хаббард и горничной Хильдегарды Шмидт. К тому же это совпадает с показаниями доктора Константина.

Второе – убийство совершено позже, и стрелки на часах передвинуты, чтобы нас запутать.

Третье – преступление совершено раньше, и стрелки передвинуты по той же причине, что и выше.