Эркюль Пуаро

«Дорогая мисс Грей!

Мой муж и я хотим выразить вам благодарность за услуги, оказанные вами моей бедной кузине Эмме. Ее смерть была для нас тяжелым ударом, хотя мы, разумеется, понимали, что ее разум в последнее время сильно ослабел. Условия последнего завещания Эммы выглядят крайне странно, и никакой суд, конечно, не признает подобное завещание действительным. Не сомневаюсь, что вы, с присущим вам здравым смыслом, уже это осознали. Мой муж считает, что эти вопросы лучше решить лично, а не в суде. Мы будем рады снабдить вас наилучшими рекомендациями, дабы вы могли получить аналогичное место, и надеемся, что вы не откажетесь принять маленький подарок.

Искренне ваша

Мэри Энн Харфилд».

Кэтрин Грей прочитала письмо, улыбнулась и прочла его снова. Казалось, послание ее позабавило. Потом она взяла второе письмо, быстро просмотрела его и отложила, глядя перед собой. На сей раз она не улыбалась. Если бы кто-то наблюдал за ней, ему было бы нелегко определить, какие эмоции скрываются за этим спокойным, задумчивым взглядом.

Кэтрин Грей было тридцать три года. Она происходила из хорошей семьи, но ее отец разорился, и ей уже в ранней молодости пришлось зарабатывать на жизнь. Кэтрин только исполнилось двадцать три, когда она поступила компаньонкой к старой миссис Харфилд.

По общему мнению, миссис Харфилд обладала трудным характером, поэтому компаньонки у нее появлялись и исчезали с поразительной быстротой. Они приходили полными надежд, а уходили, как правило, в слезах. Но с того момента, как Кэтрин Грей перешагнула порог Литл-Крэмптона, там воцарился мир. Никто не знал, как ей это удалось. Говорят, что заклинателями змей рождаются, а не становятся. Кэтрин Грей родилась с талантом управляться со старыми леди, собаками, маленькими мальчиками и делала это без всякого напряжения.

В двадцать три года Кэтрин была спокойной девушкой с красивыми глазами. Через десять лет стала спокойной женщиной с такими же серыми глазами, смотрящими на мир с безмятежностью, которую ничто не могло поколебать. Более того, она родилась с чувством юмора, сохранявшимся и поныне.

Когда Кэтрин сидела за столом, глядя перед собой, послышался звонок в дверь, сопровождаемый энергичным стуком дверного молотка. В следующую минуту горничная открыла дверь и доложила, слегка запыхавшись:

– Доктор Харрисон.

Крупный мужчина средних лет вошел в комнату бодрым шагом, вполне гармонирующим с недавней атакой на дверь.

– Доброе утро, мисс Грей.

– Доброе утро, доктор Харрисон.

– Я явился так рано, – объяснил доктор, – предупредить, что вы можете получить весточку от кузины миссис Харфилд, именующей себя миссис Сэмюэль, – весьма зловредной особы.

Кэтрин молча протянула ему письмо миссис Сэмюэль Харфилд. Ей было забавно наблюдать за тем, как доктор читал послание, сдвинув косматые брови и неодобрительно фыркая. Окончив чтение, он бросил письмо на стол:

– Черт знает что! Можете не портить себе нервы, дорогая, – все это не стоит выеденного яйца. Рассудок миссис Харфилд был ничуть не слабее нашего с вами, так что не позволяйте им морочить вам голову. Вся болтовня насчет суда – чистой воды блеф. У них нет никаких шансов, поэтому они и пудрят вам мозги. Только не позволяйте им себя задобрить. Не вбивайте себе в голову, будто вы должны отказаться от денег, или еще какую-нибудь щепетильную чушь.

– О щепетильности не может быть и речи, – ответила Кэтрин. – Эти люди – дальние родственники мужа миссис Харфилд и никогда не обращали на нее никакого внимания.

– Вы разумная женщина, – одобрил доктор. – Я ведь знаю лучше других, что в последние десять лет у вас была нелегкая жизнь. Так что вы имеете полное право наслаждаться сбережениями покойной леди независимо от их суммы.

Кэтрин задумчиво улыбнулась.

– От их суммы, – повторила она. – А вы случайно не знаете, какова эта сумма?

– Полагаю, достаточная для годового дохода около пятисот фунтов.

– Так и я думала, – кивнула Кэтрин. – А теперь прочтите это.

Она протянула ему письмо, извлеченное из длинного голубого конверта. Прочитав его, доктор с изумлением воскликнул:

– Быть не может!