Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

– Но… тогда я совсем ничего не понимаю, извините, – сказал Гатеркол. – Вы хотите переписать завещание в пользу человека, у которого просто не останется времени на то, чтобы воспользоваться наследством?

– В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным, Майкл.

– Но если Скотчер все же не сможет одолеть болезнь и умрет в ближайшие недели, как вы и подозреваете, что тогда?

– Тогда мы вернемся к оригинальному плану – Гарри и Клаудия получат каждый по половине.

– Я должен задать вам один вопрос, – сказал Гатеркол, в котором все сильнее нарастало болезненное ощущение тревоги. – Простите меня, если он покажется вам излишне нахальным. Может быть, у вас есть причины полагать, что вы тоже скончаетесь в ближайшее время?

– Я? – Леди Плейфорд захохотала. – Да я здорова как лошадь. И пропыхчу еще годы.

– Тогда Скотчер ничего не выиграет от вашей кончины, потому что сам будет давно мертв, а новое завещание, которое вы просите меня составить, не принесет никаких плодов, кроме разлада в вашем семействе.

– Напротив: мое новое завещание может сотворить чудо. – Эти слова она произнесла с наслаждением.

Гатеркол вздохнул:

– Увы, я должен признаться, что все еще ничего не понимаю.

– Разумеется, – сказала Этелинда Плейфорд. – Я знала, что так будет.

Глава 2 Нежданная встреча

Сокровенное и откровенное: как, кстати, рифмуются эти слова. На первый взгляд они обозначают совершенно противоположные вещи, но, как известно всякому, кто хотя бы раз пытался изложить события в форме связного повествования, любая попытка утаить что-либо от читателя только обостряет его проницательность, и напротив, всякое старание прояснить обстоятельства запутывает все дело.

Таким неуклюжим способом представляюсь вам я, рассказчик этой истории. Все, что вы узнали до сих пор о Майкле Гатерколе и леди Этелинде Плейфорд, поведал вам я, правда не объявляя о своем присутствии.

Зовут меня Эдвард Кэтчпул, я детектив из Скотленд-Ярда. Необычайные события, которые я здесь описываю, имели место отнюдь не в Лондоне, а в Клонакилти, что в графстве Корк Свободной Республики Ирландия. Встреча Майкла Гатеркола с леди Плейфорд в ее кабинете в поместье Лиллиоук произошла 14 октября 1929 года, начавшись всего за час до того, как у порога дома ее светлости завершилось мое длительное путешествие из Англии.

Полутора месяцами ранее я получил от леди Этелинды Плейфорд письмо, которое меня озадачило: в нем она приглашала меня в свое загородное поместье, погостить недельку. Письмо изобиловало красочными и убедительными описаниями радостей охоты, рыбалки и стрельбы по мишеням – правда, я никогда ничем таким не занимался и впредь не планировал, но любезной хозяйке было вовсе не обязательно об этом знать, – а вот что в нем отсутствовало напрочь, так это объяснение, для чего ей понадобилась моя персона.

Я положил письмо на стол в гостиной лондонского пансиона, где проживаю, и задумался. Мои мысли были об Этелинде Плейфорд – писательнице, авторе детективных историй для детей, наверное, даже знаменитости, насколько я мог судить – и обо мне: холостяке-полицейском, без жены и, следовательно, без детей, которым я мог бы читать эти истории…

До того дня жизнь Этелинды Плейфорд и моя жизнь шли совершенно разными путями, нигде не пересекаясь, и пусть так оно остается и дальше, решил было я, но тут же подумал: зачем-то ведь она прислала мне это письмо, значит, придется поехать.

Хотелось ли мне ехать? Нет, не слишком, скорее даже, совсем нет, – наверное, потому я и поехал. Люди, как я неоднократно замечал, склонны следовать в своем поведении определенным моделям, и я не исключение. Поскольку в повседневной жизни мне часто приходится делать то, на что я никогда не согласился бы, будь у меня выбор, то это и стало моей моделью поведения: при каждом удобном случае я неизменно берусь за то, к чему у меня совсем не лежит душа.

Пару дней спустя я написал леди Плейфорд ответ, в котором с энтузиазмом принял ее предложение. Я подозревал, что она хочет поговорить со мной о моей профессии, а потом использовать то, что я ей расскажу, в своей следующей книге или книгах. Возможно, она решилась-таки узнать чуть больше о том, как на самом деле работает полиция. В детстве я, помнится, прочел пару ее романов и был совершенно ошарашен открытием: оказывается, старшие полицейские чины такие простофили, что даже самая элементарная загадка им не по зубам, и неизвестно, что бы они вообще делали, если б не орава горластых и самодовольных десятилетних девчонок и мальчишек. Из этого детского удивления, собственно, и вырос весь мой последующий интерес к работе полиции, а потом и профессия. Странно, а ведь до ее письма я никогда даже не задумывался о том, кому обязан тем, что моя судьба сложилась так, а не иначе.