Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

Очевидно, его посетила какая-то важная мысль. Придя к такому выводу, я вдруг услышал свой вздох: я тоже сделал ментальный скачок.

– Пуаро, – прошептал я.

– В чем дело, друг мой? Вы сложили кусочки нашей маленькой головоломки? Пуаро теперь понимает то, чего не понимал раньше, но есть фрагменты, которые пока не входят в общую картину, вопросы еще остались.

– Я… – тут мне пришлось прокашляться. Слова почему-то не шли с языка. – Я только что видел женщину в саду отеля.

В тот миг я не мог сказать ни того, что видел ее в объятиях Томаса Бригнелла, ни того, что она как-то чудно заваливалась на сторону. Это было просто… очень странно. Подозрение, которое промелькнуло тогда у меня, было таково, что высказать его вслух было просто стыдно. Но, слава богу, хотя бы одну важную деталь я мог сообщить без смущения.

– На ней была светло-коричневая шляпа, – сказал я Пуаро.

Глава 16 Ложь за ложь

Я был погружен в составление кроссворда, когда несколько часов спустя Пуаро вернулся из отеля в пансион.

– Кэтчпул, – сказал он строго. – Почему вы сидите в темноте? Ни за что не поверю, что при таком плохом освещении можно писать.

– Мне достаточно света от камина. Кроме того, сейчас я не пишу – я думаю. Но ничего пока не придумал. Прямо не знаю, как они это делают, – я про тех парней, которые сочиняют кроссворды для газет. Я над своим сижу уже больше месяца, и так ничего путного и не придумал. Может быть, вы поможете? Не знаете, случайно, слово из восьми букв со значением «смерть»?

– Кэтчпул. – Тон Пуаро стал еще суровее.

– Гм? – отозвался я.

– Вы принимаете меня за глупца или вы сами так глупы? Смерть из восьми букв – это «убийство».

– Да, это кажется вполне очевидным. Сначала я и сам так подумал.

– Рад это слышать, mon ami.

– Все было бы великолепно, если бы «убийство» начиналось на «Д». Но оно начинается на «У», а тут это «Д» из другого слова, и никуда от него не денешься… – Я сокрушенно покачал головой.

– Забудьте о кроссворде. Нам надо многое обсудить.

– Я не верю, и никогда не поверю в то, что Томас Бригнелл убил Дженни Хоббс, – прямо заявил я.

– Он вам симпатичен, – сказал Пуаро.

– Да, и я готов поставить мой последний пенни на то, что он не убийца. Кто может утверждать, что у него нет девчонки, которая носит коричневое пальто? В конце концов, пальто сплошь и рядом коричневые!

– Но он помощник клерка, – возразил Пуаро. – Для чего ему стоять в саду отеля рядом с какой-то тачкой?

– Может быть, тачка случайно оказалась там!

– И мистер Бригнелл со своей подругой остановился прямо рядом с ней?

– Ну а почему бы и нет? – в отчаянии сказал я. – Разве такое предположение менее вероятно, чем то, что он хотел вывезти труп Дженни Хоббс на этой тачке, а когда увидел в окне меня, притворился, будто обнимает свою девушку? С тем же успехом можно утверждать… – Я умолк и перевел дыхание. – О господи, вы ведь это и собирались сказать?

– Что именно, mon ami? Что, по-вашему, должен сказать сейчас Пуаро?

– Рафаль Бобак – официант, так почему он вез грязное белье?

– Exactement. И почему он шел с тачкой через элегантное фойе отеля в направлении центрального входа? Разве белье стирают не в отеле? Месье Лаццари наверняка обратил бы на это внимание, если бы не был так огорчен исчезновением тела последней жертвы. Конечно, он не заподозрил бы мистера Бобака – ведь служащие его отеля вне подозрений в его глазах.

– Секундочку. – Я положил свой кроссворд на стол. – Так вы поэтому говорили про ширину двери, правда? Та тележка для белья легко прошла бы в дверь номера, так почему бы не завезти ее в 402-й целиком? Зачем тащить к ней тело, ведь это наверняка было бы труднее?

Пуаро удовлетворенно кивнул.

– Вот именно, mon ami. Я надеялся, что именно эти вопросы вы зададите себе сами.

– Но… неужели вы серьезно полагаете, что Рафаль Бобак мог убить Дженни Хоббс, положить ее труп на тележку, забросать грязным бельем и хладнокровно повезти к выходу из отеля, поздоровавшись по пути с нами? Да нет, он даже остановился, чтобы с нами переговорить!

– Вот именно – хотя сказать ему было совершенно нечего. Что? Считаете меня неблагодарным, поскольку я плохо думаю о тех, кто был нам полезен?

– Ну…

– Доверие к людям – похвальное качество, мой друг, но убийцу на него не поймаешь. Воспользуюсь вашим недовольством мной для того, чтобы заронить в вашу голову еще одну мысль: мистер Генри Негус. У него был с собой огромный чемодан, помните? Достаточно большой, чтобы спрятать в нем труп худощавой женщины.

Я закрыл лицо руками.

– Нет, я этого не вынесу, – сказал я. – Генри Негус? Нет. Простите меня, нет. В ночь убийства он был в Девоне. Он производит впечатление человека, заслуживающего доверия.

– То есть он и его жена говорят, что он был в Девоне, – стремительно поправил меня Пуаро. – Но кровавый след на полу ясно показывает, что тело тащили к двери… Конечно, гораздо легче внести в комнату пустой чемодан, поднять с пола труп и положить его туда. И опять мы возвращаемся к вопросу: зачем тело Дженни Хоббс волокли к двери?