Ермак

То ли явившийся в полном ужасе от Сибирского огромного ханства, от его просторов и малолюдности стрелецкий голова Глухов, который приплетал с три короба, расписывая достоинства и недостатки ниспосланного Богом нового царства, то ли точные сведения, полученные от Маметкула, которого всячески ласкали, ценя в нем отважного воина и опытного помощника правителя (эта политика сильно выручала Москву, но каково было русским и иных народов мужикам, когда ни с того ни с сего над ними хозяином ставили татарина или немца, не говорящего по-русски?), неизвестно, какие обстоятельства наконец сыграли роль, но шедший в Сибирь отряд под командой воеводы Мансурова был снаряжен основательно и добротно.

Иван Алексеевич Мансуров был роднею двум постельничим в царской Думе, и хоть сам был человек небогатый и незнатный, владел небольшим поместьем, но в конце Ливонской войны дослужился до назначения «в дозор для стрельцов» при особе Царя.

Он был из нового поколения, выдвинувшегося уже при тишайшем Государе Федоре Иоанновиче, который полностью был под влиянием Бориса Годунова — политика дальновидного и умного. С его подсказки медлительный и робкий Царь Федор научился выдавать свою робость за осмотрительность, а медлительность за основательность.

Помогли хоть и дальние, но родственники Мансурова: отряд был крепок и хорошо снаряжен. Семьсот стрельцов на прочных стругах и больших плотах стремительно спускались к брошенному Кашлыку. На стругах было все: зимняя одежда, но нескольку пар сапог для каждого служилого человека, вдосталь оружия и боевого припасу, а главное — продовольствия чуть не на три года. Готовился отряд самим Мансуровым, и причин тому было много, главной из которых была та, что Царь Федор «опалися» на Строгановых.

Московские приказные давно и пристально смотрели за ростом «прибытков» удачливых купцов, и сложилось, не без старания завистников, мнение, что-де купцы «не по чину живут и сверх меры себе гребут»! Разумеется, это мнение докатилось и до Царя Федора, который рассудил, что в его государстве города и все вотчины, данные когда-то в аренду, должны быть возвращены Царю. Против Строгановых готовилась гроза, какой они никогда прежде не испытывали. Настанет время, и Федор Иоаннович отберет у них все, и даже Орел-городок, из которого тронулся в поход Ермак.

Опала будет недолгой, сменивший Царя Федора на престоле Борис Годунов все вернет купцам, и они много как приумножат именья свои.

Но пока, во время подготовки похода Мансурова, купцы почувствовали к себе со стороны Москвы охлаждение, потому ни нажиться, ни обмануть воеводу и не пытались.

Поход готовился нешуточный, причиной чему была перемена мнения о Сибирском ханстве. Отношение несерьезности и легкости к этому новому государеву приращению сменилось подчеркнутой «сурьезно-стью». И главным вестником этой «сурьезности» и государственного подхода было исключение казаков из военных планов.

Ни Черкас, ни кто другой из казаков в экспедицию Мансурова взяты не были. «Дело-де государственное, и не вам-де, ворам, его вершить». Так сказано не было, но понять эту мысль дали!

Государево дело вершить должны были государевы люди — стрельцы. Теперь понабрали по городам людей и стрельцов «лутших», гожих возрастов, закаленных в боях и походах. Жалование им заплатили вперед...

Но без казаков все же не обошлись. Однако послали в поход не набранных в степях, а городовых, много лет стоявших на службе. Стрелки-то они да пушкари были завзятые. Да и вроде как язык татарский знали, что в местах, татарами населенных, было немаловажно.

Перевалив Урал, отряд стремительно шел на Кашлык. Гребли неустанно, пролетая мимо взятых три года назад Ермаком и казаками семи городков и урочищ, нигде не встречая сопротивления.

Система управления Сибирским ханством была разрушена. Фактически в нем шла гражданская война. Кучум воевал с ханом Сеидом или Сейдяком, которого, имея в виду собственные цели, поддерживал недобитый Карача.

— Поспешайте, ребятушки, поспешайте! — покрикивал Мансуров.

— Давайте, братушки! Давай! — подгоняли стрельцов казаки. — Тамо наши бедуют! Жми на весла!

Но каково же было изумление, когда на валах Кашлыка вновь прибывшие увидели татар! В замешательстве отряд проплыл мимо Кашлыка и остановился на Иртыше.

Сразу же явившиеся к ним местные лесные люди сообщили, что казаки недели три тому, а то и месяц, все сели в струги и уплыли на низ к Студеному морю, собираясь уйти в Россию, потому что Ермак убит и припасы кончились. Татары Кучума тут же заняли

Кашлык, и там обосновался царевич Алей, которого совсем недавно оттуда выбил хан Сейдяк.

У Мансурова было вдвое больше сил, чем у Ермака; перед ним был слабый и многократно разбитый казаками противник; но штурмовать Кашлык он не решился.

Куда девалась московская самоуверенность!

Неизвестно зачем, но весь отряд пошел вдогон за казаками.

— Возвернем, соединимся и, купно, отобьем град Сибирь, Кашлыком зовомый!