Ермак. Телохранитель

— Саша… Посуду не порть. А то сейчас чувствую, ещё одной рюмки лишимся. Не нервничай. — Мария Фёдоровна, успокаивающе погладила руку мужа, в которой тот держал рюмку. — Вот, Владимир Анатольевич, посмотри на этого мальчишку. Такое ощущение, что он до сих пор боится докторов. Гонит их от себя, а сам иногда за сердце держится. Думает, что этого не вижу. А обследоваться не хочет!

— Кстати, о докторах и лекарствах. Государь, Ники не говорил, какой подарок Аленин просил передать для тебя, — спросил императора Барятинский.

— Нет. А что за подарок?

— Настойку из корня женьшеня, которому больше двухсот лет. Доктор Рамбах, когда аптекарскую бутыль с этой настойкой и корнем увидел, впал в какой-то мистический экстаз. Потом к нему князь Ухтомский присоединился. Всю обратную дорогу они на эту бутыль, как на икону молились.

— И что действительно ценная вещь? — заинтересовалась императрица.

— Рамбах говорил, что это панацея от всех болезней. Ухтомский вторил ему. А по ценности?! Оба утверждают, что цена этой настойки соответствует стоимости золотого песка, если его насыпать в эту бутыль. А это больше пары пудов получится.

— Интересный подарок! Аленин что настолько богат, что может себе позволить такие подарки дарить? — нахмурился император.

— Откуда, Государь. Он же сирота. А в последнем нападении на Николая, хунхузы его хутор сожгли. Ники мне рассказал, что когда Тимофей передавал ему этот подарок, он как-то очень многозначительно посмотрел на твоего сына. При этом Ники почему-то подумал, что эта настойка очень скоро пригодится в вашей семье.

— Может быть Георгию поможет? — с затаённой надеждой спросила Мария Фёдоровна.

— Не знаю, тут я не советчик, — князь задумчиво почесал шрам. — А вот думается мне, что твой, Государь, крестник Бадмаев в этом вопросе должен лучше всех разбираться. Он сейчас в столице?

— Нет, в экспедиции. Но к концу сентября должен вернуться, — ответил император.

— Ничего страшного. Настойка всё равно будет готова только к концу ноября. Так Аленин сказал.

— Да, казак Аленин, ты меня заинтересовываешь всё больше и больше…, - задумчиво произнёс Император и Самодержец Всероссийский.

Глава 7. Снова курсант

С чего начинается служба в военном училище? На этот вопрос ответит правильно только тот, кто прошёл через это. Также выяснил для себя, что ничего за сто лет не изменилось. Как и в Рязанском десантном училище, так и в Иркутском юнкерском первый день учёбы начался с получения формы.

После того, как в полдень построили, и начальник училища поздравил всех тех, кто поступил в этом году в данную кузницу офицерских кадров, нас разбили по отделениям и "ввели в училище". Введение заключалось в том, что мы под руководством портупей-юнкеров поднялись на второй этаж, где располагались спальные помещения для взводов. Мою группу из пятнадцати человек завели в большое помещение на тридцать коек. Пятнадцать коек с левой стороны у глухой стены были единообразно и идеально заправлены. Пятнадцать с правой стороны, где были окна на улицу, горбились свернутыми в рулон матрасами, в которых виднелись подушки и одеяла. Кровати были поставлены так, чтобы между ними поместился один столик-шкаф на двух юнкеров. В ногах кровати стояли табуреты. Также в комнате было место для двух небольших столов на пять-шесть человек и две пирамиды для оружия, которые сейчас стояли пустыми. Незаметно оглядевшись, я отметил наличие вешалок при входе в комнату и полок под головные уборы. Знакомая до слёз умиления картина!

В данной комнате состоялось наше дальнейшее знакомство как, я уже успел узнать, с взводным и отделенным портупей-юнкерами. Со старшим взводным портупей-юнкером я даже успел два дня назад познакомиться. Точнее меня с ним познакомил старший урядник Филинов.

Вообще, недельная добровольная работа в училище, мне много дала в плане знакомств и получения первичной информации, что сильно помогло на первом этапе обучения. Как позже выяснил четверо вольноопределяющихся, которые поступили в училище, как и я, сдав только один экзамен, отказались от чести помочь альма-матер на хозработах. Не принято-с!

— Господа юнкера, я ваш взводный старший портупей-юнкер Забелин Митрофан Иванович. — Вперёд вышел высокий усатый казак на вид старше двадцати пяти лет, одетый в мундир, шаровары, поясной ремень, высокие сапоги, бескозырку и с шашкой на боку. На шашке я отметил наличие офицерского темляка — черного, прошитого по краям серебром, с распушённой в конце серебряной ки-стью. При представлении юнкер, имевший на белых погонах с золотым галуном три белых с красной полосой лычки, как в кино про белогвардейцев резко кивнул головой, щёлкнув каблуками начищенных до зеркального блеска сапог.

А это ваш отделенный младший портупей-юнкер Сафонов Василий Петрович, — представил Забелин небольшого роста юнкера с тунгуско-бурятскими чертами лица, на плечах которого были погоны с двумя нашивками-лычками.