«Ермак» во льдах

Все это было мною подробно изложено на особом совещании, состоявшемся в квартире Вашего почтенного товарища М. А. Рыкачёва при обмене мыслей, который последовал за моим докладом, не высказывалось опасений, что ледокол может быть затерт льдами. Мнения расходились в деталях, а именно: одни ставили главнейшей задачей опись берегов Новой Земли, другие же присоединялись к моему мнению, что надо составить задачу, сообразуясь с особенностями ледокольного дела, и предпринять предварительно обследование пространств, никем не посещенных, занявшись описью берегов тогда, когда к этому представятся удобные в отношении льдов обстоятельства. В то время не говорилось о неуверенности в успехе. Между тем отказ Совета мотивирован такою неуверенностью.

Я не могу быть в претензии на нежелание Совета принять на себя организацию экспедиции. Совет свободен в выборе той или другой экспедиции, и отказ его не лишает меня возможности пробовать другие средства, чтобы довести до конца начатое мною дело. Препятствием этому служит мотив Совета «неуверенность в успехе», и я считаю себя обязанным обратиться к Вашему высокопревосходительству с покорнейшей просьбой позволить мне защитить мою мысль перед гг. членами Совета.

Я бы желал услышать от них, что именно служит причиной их неуверенности в успехе. Главнейший вопрос это – может или не может ледокол «Ермак» пробиваться через полярные льды, и для дела весьма существенно, чтобы Совет общества высказался именно по этому предмету.

По настоящее время не придумано других, более надежных средств для того, чтобы доставлять ученых в избранную часть Ледовитого океана. Ледокол пока есть единственное средство для названной цели. Мы имеем подходящий ледокол, и для того, чтобы им воспользоваться, не нужны ни материальные жертвы Географического общества, ни даже его ходатайства. Нужно только, чтобы Географическое общество заявило, что оно признает защищаемую мною идею правильной и что для географии плавание ледокола «Ермак» в Ледовитом океане желательно.

Считаю долгом напомнить Вашему высокопревосходительству, что те немногие дни, которые «Ермак» провел в полярных льдах, доставили науке достаточный материал как по гидрологии, так и по биологии. Во всей северной части Баренцова моря нет других драгировок, кроме тех, которые произведены были с ледокола «Ермак»; также нет температур и удельных весов воды на разных углублениях в этих местах. Описи Новой Земли придается большое значение.

На «Ермаке» сделана опись части берега в 80 миль. Единственные наблюдения у Новой Земли и Шпицбергена над колебанием уровня моря по мареографу сделаны с «Ермака». Во время плавания «Ермака» также собран большой материал по ледоведению, частью уже изданный мною, частью еще не изданный. Магнитные наблюдения на льдах Баренцова моря сделаны единственно с ледокола «Ермак», и во время нашего плавания поставлено несколько карт ледяного покрова, которые не были сделаны ни одним из путешественников.

Не мне высказываться о том, в какой мере полезны все те научные данные, которые были собраны во время плавания «Ермака» и над обработкой которых я усидчиво занимаюсь в течение четырех лет. Может быть, другой на моем месте сделал бы больше, но каждый человек работает в размере своего умения, и Географическое общество в прежних моих трудах признавало пользу, ибо неоднократно присуждало мне медали. Географическое общество начало относиться несочувственно к моим работам лишь с того времени, как я выступил с предложением исследовать Ледовитый океан при посредстве ледоколов.

Правильность моих соображений по этой части подтвердилась, между тем Географическое общество категорически отказывается поддержать мои труды.

Разве в этом предложении я пошел против целей общества, разве это предложение вредит географической науке?

Совершенно то же самое в отношениях ко мне Академии наук.

При представлении мною проекта применения ледоколов для исследования Ледовитого океана Академия наук высказалась, что в моей записке она «не нашла доказательств правильности суждений», а после первого плавания «Ермака» та же Академия для бергенской экспедиции взяла либавский ледокол. Та же Академия просила помощи «Ермака» в 1901 году.

Отсюда видно, что я был прав, но считается, что я ошибался, а что Академия была права, когда меня не поддержала и не хочет поддержать.

То же было с Нансеном, но окончилось иначе. После доклада его в Географическом обществе в Лондоне о проекте его дрейфующего со льдами корабля были прения, и при этом все как один высказывали лишь сомнения в правильности предположений Нансена. Никто не говорил за него, а потом, когда дело удалось, и он через три года эффектно возвратился назад, все признали глубокую обдуманность его соображений.