Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография

В позднем письме Мэри Говард Роум признавался, что процедуры стали для всех «испытанием», поскольку пациент обеспокоен утратой контроля над собой и некоторое время после процедуры находится в состоянии затуманненого сознания. Эрнест сказал Роуму, что должен все держать под контролем, чтобы писать. Его очень беспокоила потеря памяти. Электрошок большее воздействие оказывает на краткосрочную память, нежели долгосрочную; но именно последней Эрнест всегда с легкостью пользовался для работы. Однако в 1960–1961 годах утрата памяти, спровоцированная лечением депрессии, в свою очередь, стала источником другой длительной депрессии.

В декабре Эрнест подвергся одиннадцати шоковым процедурам, по словам Хотчнера, и в первую неделю января лечение было «резко» прекращено. Хотчнер навестил Эрнеста еще раз 13 января и обнаружил, что тот страдает от тех же самых навязчивых мыслей, что и раньше: Валери, финансы и т. д. Доктора, впрочем, утверждали, что состояние Эрнеста намного лучше. Наибольшее впечатление на них производили его заявления о том, что он собирается возобновить работу. Несколько странным представляется то, что как-то раз Эрнест отправился стрелять по мишеням вместе с доктором Баттом и одним из его сыновей; Рождество они с Мэри встретили в кругу семьи доктора. Одиннадцатого января Кеннет МакКракен из «Рочестер пост-балэтин» опубликовал заметку о том, что на самом деле под именем Джорджа Савьерса на лечении в клинике Мейо находится сам Эрнест Хемингуэй. После этой новости от поклонников стали приходить многочисленные письма, а также наплечники и четки – видимо, потому, что в заметке сообщалось, что Эрнест лежит в католической больнице Святой Марии.

Доктор Роум сообщил Эрнесту: «По моему мнению, вы полностью восстановились после заболевания, и я не вижу причин ожидать какие-либо дальнейшие трудности». Он заметил Эрнесту, что гипертензивные свойства резерпина вызывали депрессию и беспокойство, усугублявшиеся приемом риталина, выписанного для устранения побочных эффектов. Врач посоветовал Эрнесту продолжать прием анксиолитика либриум до тех пор, пока Эрнест не вернется «к нормальному образу жизни», и добавил к нему туинал, успокоительное. (Неясно, когда Эрнест начал принимать либриум). Он сказал, что исключает резерпин потому, что он имеет побочный эффект в форме депрессии (как считалось в то время) и что этот препарат не будет Эрнесту назначаться «если на то не возникнет абсолютной необходимости» – в случае повышенного кровяного давления или острых симптомов психического заболевания, неясно. (Как уже отмечалось выше, учитывая недавние данные о том, что резерпин, он же серпасил, не вызывает депрессии, можно сделать вывод, что доктор Роум, как и доктор Савьерс[114] до него, могли причинить Эрнесту больше вреда, чем пользы, исключив препарат из схемы лечения – при том, что тогда, конечно, никто не мог об этом подозревать). Опять же, трудно понять, почему врачи клиники Мейо не назначили Эрнесту трициклические антидепрессанты, такие как тофранил, или антипсихотики, например стелазин или торазин.

Несмотря на то что врачи разрешили Эрнесту вернуться домой в середине января, погода не благоприятствовала поездке, и Эрнест воспользовался этим временем, чтобы продиктовать ответы на письма поклонников, а также отправил письма редактору Гарри Брагу в «Скрибнерс», Джорджу Плимптону и т. п. Он разослал почти всем одинаковые письма, сообщая, что, по мнению врачей, он сможет удерживать давление на низком уровне, если сохранит вес 175 фунтов, и что отправится домой сразу же, как только наступит летная погода. Всегда осторожный, Эрнест понимал, что ради будущей литературной карьеры ему важно распространить хорошие известия. В этом смысле врачи были правы – он действительно верил, что снова будет писать.

Эрнест попросил Гарри Брага из «Скрибнерс» прислать ему помимо книги Лесли Фидлера «Тени на траве» Исака Динесена, «Черную книгу» Лоуренса Даррелла, «Производителей ненужных вещей» Вэнса Паккарда, автора спорного исследования о воздействии рекламы на подсознание, «И поджег этот дом» Уильяма Стайрона и последний роман Герберта Голда. Он даже согласился на просьбу Ассоциации современного языка выступить на семинаре с участием Элиота, Камю, Сартра, Сен-Жон Перса (лауреата Нобелевской премии 1960 года) и кубинского поэта Николаса Гильена – весьма необычный шаг, если вспомнить о его страхе публичных выступлений и недоверии к академическим кругам. При столь энергичных и направленных в будущее действиях Эрнеста постоянность его заблуждений, по-видимому, казалась не более чем мелкой неприятностью.