Эрнст Генри

Каждое выступление Гитлера, понял Эрнст Генри, выстраивалось как театральная постановка. Марш штурмовиков, вынос знамен, военная музыка — все это готовило толпу. Гитлер появлялся в ту минуту, когда толпа уже проявляла нетерпение. Первые слова он произносил спокойным тенором, негромко, иногда после минутной паузы. Он ждал реакции зала, выкриков, которые помогали ему почувствовать атмосферу толпы, настроиться на нее. Минут через пятнадцать в него словно вселялся дух. В 1920-е годы не было электрического усиления голоса, и ему приходилось кричать. Он старался говорить как можно более низким голосом. Стоя в свете прожекторов, бледный, резко жестикулирующий, Гитлер постоянно контролировал свои эмоции, и даже в своей ненависти был крайне расчетлив. Он говорил, что с математической точностью учитывает все слабости человека. Задолго до появления телевидения он усвоил законы шоу-бизнеса и вел себя как звезда экрана. Гитлер еще в 20-е годы примерил к себе маску вождя, которая останется неизменной до самой его смерти: застывшее лицо. Улыбка, жест, поза — все было отработано заранее перед зеркалом.

Эрнст Генри прочитал, что однажды Гитлер выступил на митинге утром и потерпел полное поражение: никто его не слушал. Поэтому отныне он все речи произносил поздно вечером, считая, что к этому времени толпа созрела для него. Драматургия каждого митинга была тщательно продумана. Из города в город фюрер перелетал на самолете, что было большим новшеством. «Гитлер над Германией!» Он спускался на митинги с небес, словно спаситель. Гитлер придал партийной деятельности вид народного представления. Эстетика оказалась важней политики.

Эрнсту Генри стало казаться, что руководители Компартии недооценивали решимость фюрера взять власть и возможности нацистов сделать это реальностью, зато переоценивали свой потенциал. В КПГ входили 350 тысяч человек, это была хорошо организованная структура. На выборах за коммунистов проголосовало почти 6 миллионов человек. Компартия не боялась схватки с национальными социалистами. Вожди Компартии были уверены, что загнивающий капитализм форсированным маршем приближается к своей неотвратимой гибели и все происходящее ведет Германию к пролетарской революции.

Особый отдел и контрразведка МИ-5

Утром 30 января 1933 года Адольф Гитлер принес в Берлине присягу в качестве рейхсканцлера — ему было поручено сформировать правительство.

Формально в Германии всего лишь сменился правительственный кабинет. Вместо одного рейхсканцлера появился другой. В реальности произошло нечто большее. Но далеко не все немцы понимали, что республиканская Веймарская Германия больше не существует. Немцы ликовали, и лишь немногие с удивлением и страхом следили за новым хозяином Германии. Массовый энтузиазм свидетельствовал о том, что приход Гитлера к власти не был случайностью. Даже если немцы и не разделяли его взглядов, они были захвачены его напором и испытывали генетическое желание подчиняться. Неповторимая черта германского национального социализма — обилие послушных исполнителей, готовых подчиняться любому приказу начальника.

Тридцатого января 1933 года Адольф Гитлер произнес длинный монолог о том, что ему выпала миссия не только спасти Германию, но и возглавить борьбу белого человека за господство в мире. Негры и монголы под руководством большевиков и всемирного еврейства пытаются захватить власть над миром, и его долг — остановить их, совершить величайшую в истории расовую революцию.

Гитлер был, может быть, единственным политиком, который еще до прихода к власти на каждом шагу кричал, что он сделает со своими противниками. Он заранее предупредил, что будет сажать и уничтожать. Ему просто не поверили, потому что слова политиков никто не воспринимает всерьез. Его обещание уничтожить врагов казалось предвыборной демагогией.

В тот же день, 30 января 1933 года, один из редакторов газеты «Роте фане», главной газеты коммунистов, уверенно сказал:

— Красный Берлин хранит спокойствие. Через три месяца и следа не останется от этого безобразия. Тогда придем мы. Придем и останемся.

Эрнст Генри не разделял его уверенности. Но дискуссии в партии не поощрялись. 27 февраля руководитель КПГ Эрнст Тельман обратился с открытым письмом ко всем рабочим Германии, вне зависимости от того, состоят ли они в социал-демократической партии, христианских профсоюзах или в Рейхсбаннере[3]:

— Подлые фашистские убийцы, вооруженные ножами, пистолетами и бомбами, нападая на рабочих, не обращают внимания на то, какой членский билет рабочие носят в кармане, не делают различия между коммунистами, социал-демократами и членами христианских профсоюзов. Мы призываем вас обсудить в своих организациях предложение Коммунистической партии Германии об установлении единого фронта.