Эромемуары

Всё вышесказанное, не относится к детям, которые, хотя и понимают, что делают что-то такое, за что взрослые не похвалят, но весьма поверхностно, совершенно не отдавая себе отчёта о впадении в смертельные или трудноискупимые грехи. Позже я понял, что Спаситель наш, Иисус Христос, говоря о детях и грозя ужасными карами тем, кто соблазнит «одного из малых сих», имел в виду не только педофилов, он смотрел глубже, давая понять понимающим, что малые сии и без помощи со стороны способны соблазниться сами по себе чем-нибудь запретным и неподобающим, ибо дитё оно и в прелюбодеянии есть дитё и ничего более того… Так и мы с моей кузиной, лёжа вчетвером (я, она, её младшая сестра и мой младший брат) на двуспальной кровати, и слушая, как её родители препираются на диване из-за секса, думая, что мы спим (папа хотел, а мама отказывала, ссылаясь на дежурную головную боль, общую соматическую усталость и кайфоломное присутствие дрыхнущей детворы, так что папе оставалось только горько напевать себе под нос, что – де «так они и жили: врозь спали, а дети были»), соблазнялись своим близким соседством по одним одеялом, когда она брала мою руку и доверчиво клала её себе в промежность под трусы, и отчаянно кусала край одеяла, дабы не сообщить сладострастным стоном о том, как ей приятно копошение моей руки именно в том месте, куда она её так удачно пристроила. На третий или четвёртый день, вернее, ночь мне надоело работать на два фронта, одной рукой доставляя удовольствие кузине, другой – себе, и я решил, что не помешало бы и ей принять не только пассивное, но и активное участие в нашем совместном грехопадении. Но стоило мне, взяв её руку, попытаться положить ее на свой писун, как она в испуге отдернула её обратно, еле удержавшись от вскрика. «Он не кусается», – шептал я ей едва слышно на ушко, но она то ли действительно не слышала, то ли в действительности не хотела слышать. Петтинг был страшен не тем, как его малюют, а тем, что о нём в те времена в отроческих кругах мало что знали. Приходилось тратить уйму времени на объяснения его безобидности, его категорического неподпадание под определение «половое извращение»… Исчерпав доводы убеждения, я решил перейти от слов к делу, в данному конкретном случае – к безделию: вытащил свою влажную руку из её трусиков, обтёр её об одеяло, повернулся на бок, спиной к упрямице, и притворился спящим. Долго мне притворяться не пришлось – через минут пять-десять, не дождавшись соответствующей реакции от кузины, я и в самом деле уснул…

Буду честным, меня так и подмывало сочинить, как пару ночек спустя кузина одумалась и сама первая залезла туда, куда до этого не смела, но увы, ничего такого не случилось, намечавшийся инцест закончился ничем, то есть чисто родственными отношениями, продолжающимися по сию пору…

Кстати, чтобы уж разом покончить с этой скользкой инцестуальной темой, расскажу, забегая на несколько лет вперёд, и о другом подобном опыте. Кузина с иной, материнской, стороны, как-то решила смутить меня каламбуром: дескать, спорим, я не смогу раздавить вот этот спичечный коробок ногой (говорится «ногой», подразумевается «нагой», нагишом то есть). Напугала ежика голым попиком! Я ей и нагой и ногой этот спичечный коробок раздавил как не фиг делать. А она, лишь только дело до освобождения моих чресл от трусов дошло, так моментально глазки свои ручонками прикрыла. Ах я бесстыдник!.. Бесстыдница та, которая такие нахальные вызовы не ведающим страха пред собственной наготой мужчинам бросает! Я уже рассказывал о бабушкиной соседке-идиотке (ищи выше, мой склеротичный читатель). Но она-то, сестрица моя троюродная, забору-то нашему двоюродный плетень, ни сном, ни духом об этом не ведала.

– Хорош, – говорю, – краснеть, бледнеть и призывно пукать.

Тебе же интересно хотя бы одним глазком взглянуть на него. Вот и зырьв оба, пока никого нету…

А она в амбицию: Я не пукала! Даже ручонки с глаз своих убрала от возмущения. А как убрала, так сразу в него, родимого, взглядом упёрлась. – Ух ты, какой интересненький! Какой миленький! Можно потрогать? – Ну дык! Зря раздевался, что ли? Не из-за спичечного же коробка и уж тем более не из-за мороженного, на которое мы с тобой поспорили, естество свое обнажал. А для восхищения – визуального, аудиального и тактильного. Вот и наслаждаюсь теперь всеми органами чувств. Мы ведь, мужики, не только глазами – как женщины ушами – любить любим. Мы весь свой сенсорный арсенал задействовать норовим…

– Ой! – вопит, – что это? Чего это он у тебя брызгается? Фу, липкая какая!..

– А это, – просвещаю, – сперма, малафейка, детородная жидкость такая. Ты, дурёха, руку-то не убирай, не то яйца мои, не до конца доенные, могут так распухнуть, что мошонку разорвут. Тебя же, между прочим, за членовредительство и посадят!..

Она, конечно, мигом ручку на место. Да не одну, обе – с запасом, значит. И с пречистым ликом страстотерпицы продолжает дойку, хотя ей явно не нравится на своей нежной кожице горячие струйки ощущать. Но ничего не попишешь – даже блондинке сидеть за решёткой не хочется…