Эрос пленных не берет

— Не хотелось, чтобы частный сыщик влиял на вас, — ответил адвокат. — Его выводы могут сбить вас с толку.

— Меня ничто не собьёт, — отрезала она и посмотрела на своего кавалера с неудовольствием.

Сегодня он надел другой костюм, попроще, и откровенно дорогой галстук на его фоне выглядел как подарок богатого родственника бедному сироте.

— Вам ужасно идет эта причёска, — неожиданно сказал Безмельников несвойственным ему карамельным голосом.

Маргарита с опаской взглянула на него и не поверила своим глазам — вместо насмешливого, умного лица на нее смотрела слащавая морда волокиты и бонвивана. «Боже мой, — растерялась она. — Феромоны подействовали?! Фантастика».

От волнения она немедленно вспотела, и мятный запах крема, до тех пор лёгкий и ненавязчивый, сделался ярким и насыщенным. Теперь от Маргариты разило ментолом, как от пачки жевательной резинки. Жарко стало невероятно, а на щеках разгорался малиновый румянец. Она положила вилку и обмахнулась ладошками, словно впечатлительная матрона, за чьей дочерью ухлёстывал на балу самый богатый жених.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил Безмельников противным голосом.

— Великолепно, — отрезала Маргарита и тут увидела страшное.

На входе в кафе стоял итальянец Джузеппе и пожирал ее своими жадными черными глазами. Позади него маячил клетчатый.

— О, белла! — воскликнул Джузеппе громко и поцеловал собранные в горсть пальцы.

У Маргариты аж дух захватило. Как Джузеппе мог ее отыскать? Это просто невероятно! Невозможно! Это мистика! Неужели феромоны обладают такой чудовищной силой?

— Русский звезда! — тем временем сообщил Джузеппе своему спутнику.

Два парня с простецкими лицами, пробиравшиеся мимо них ко входу, повернули головы и посмотрели на Маргариту.

— Актриса какая-нибудь? — вполголоса спросил один другого.

— Не знаю. Может, певица. Где-то я ее определённо видел.

— Наверное, по телевизору.

Они выбрали такие места, чтобы можно было следить за «звездой» безо всяких помех, уселись за столик и принялись беспардонно ее разглядывать, время от времени опуская глаза в меню.

Джузеппе тем временем весёлой рысью направился к Маргарите, но Петраков наткнулся взглядом на адвоката и остановил итальянца на скаку. Пошептавшись, они уселись за соседний столик — слишком близко, чтобы Маргарита могла не обращать на них внимания.

Присутствие итальянца приводило ее в смятение. Он посылал ей телепатемы, и его узкий лобик собирался мелкими складками.

— Синьорина прекрасная! — коряво выговорил Джузеппе. Достаточно громко, чтобы Безмельников обернулся и мазнул по нему взглядом.

— Страх и ужас на улицах города, — пробормотал он, по достоинству оценив обезьянью внешность итальянца. — Дамы прячутся за кавалеров.

Маргарита криво улыбнулась, отпила большой глоток вина из бокала, и этот глоток, не пройдя и половины положенного пути, намертво застрял в горле, как будто туда загнали кол. В зал нервной походкой вошел Геннадий. Он обшарил глазами зал, заметил Маргариту и с байроновским страданием на лице уселся в углу. И принялся сверлить ее взглядом, будто собирался съесть вместо обеда.

Два мужика за соседним столиком тоже беззастенчиво пялились на нее, как на экспонат музея мадам Тюссо. Через некоторое время Маргарита стала ощущать себя носителем страшного вируса, оказавшимся в толпе здоровых людей. Безмельников с тревогой наблюдал за тем, как она окунула в чай салфетку, отжала ее и тщательно вытерла лицо, размазав тушь под глазами.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— О да! Просто я немного взволнована тем, как идет расследование…

Она полезла в чай все той же салфеткой и принялась обтирать шею и руки. Адвокат глядел на нее с хмурым вниманием.

— У вас что, отключили горячую воду? — наконец спросил он, не зная, как реагировать на это представление.

— Нет, просто немного душно, — легкомысленным тоном ответила Маргарита. — Извините, мне нужно кое-что сделать.

Она достала из сумочки шариковую ручку и, выхватив из подставки пачку салфеток, принялась быстро писать. «Встретимся в воскресенье, здесь же, в семь часов вечера». На второй салфетке она начертала те же слова, и на третьей тоже. Подозвала официанта и, протянув ему плоды своих трудов, потребовала:

— Разнесите по столикам. Вон на тот, на тот и на тот.

Больше всех этому посланию обрадовались два перца, которые приняли Маргариту за актрису.

— Ух ты, — пробормотал один. — Я ей понравился!

— Нет, это я ей понравился.

Петраков перевел записку для Джузеппе, тот схватил салфетку и прижал к губам, глядя поверх нее на Маргариту пылающим взором, от которого едва не занялась скатерть.