Эрос, сознание и Кундалини

Мы видим это в национальной статистике абортов, превышающей 33%, что составляет тридцать миллионов абортов за последние двадцать лет; статистика непреднамеренных беременностей, в том числе, прерванных, по сообщениям, достигает 85-90%. Гормональные противозачаточные таблетки у многих вызывают патологические побочные эффекты, всевозможные кремы, тампоны, и спринцевания нередко вызывают раздражение, а презервативы и диафрагмы хоть и достигают цели, но крайне неуклюже. [Тем не менее, с физиологической и сексологической точек зрения, наиболее приемлемыми можно было бы считать именно механические средства женской контрацепции, поскольку они не препятствуют телесному контакту и обмену телесными жидкостями. Многие женщины находят секс с использованием мужского презерватива не вполне удовлетворяющим, что не удивительно, так как в этом случае в организм женщины не попадает сперма, которая содержит физиологически активные вещества, играющие определенную (возможно, очень важную) роль в эндокринном ответе на гипоталамическую активацию. Подтверждением этого может служить описанный в сексологической литературе факт появления у некоторых женщин после удовлетворяющего, по их мнению, сексуального акта запаха мужской спермы (точнее, мужских половых стероидов) изо рта и от кожи. С другой стороны, такой секс не является безопасным с точки зрения передачи инфекции, так что единственным подлинно удовлетворяющим и безопасным остается моногамный секс (пер.).]

Появляется все больше сообщений о сексуальных злоупотреблениях, изнасилованиях во время свиданий, и сексуальных оскорблениях, что говорит как о полной неразберихе в наших интимных отношениях, та и о большей готовности сообщать о таких нарушениях. По видимому, мы застряли посередине между желанием секса и всеми поддерживающими его либералистскими ценностями, и некоторыми строго ограничивающими факторами в стремлении к его удовлетворению.

Чтобы помочь нам справляться с некоторыми из ограничений, медицинская наука пошла дальше лечения проблем, связанных с сексом к буквальному созданию для нас тел, соответствующих нашему сексуальному желанию. Импланты груди (многие из которых, как показано, обладают патогенным действием), протезы пениса, и техники липосакции стали распространенными процедурами, и реклама некоторых из них передается по телевидению и печатается в популярных изданиях. Более двадцати миллионов американцев предпочитают хирургическую стерилизацию всем другим формам предупреждения беременности.

Прочное место в нашей культуре заняли методы сексуальной терапии импотенции и аноргазмии (которой, как утверждают, в разное время страдают от 40 до 70% всех мужчин и женщин). Самыми недавними недугами, поражающими нас, несмотря на все лечебные усилия, стали «расстройства сексуального желания», проявляющиеся в «недостаточном желании секса» (а сколько секса, мы, как считается, должны хотеть?), для которых разработаны специальные методы терапии.

С учетом всей этой зависимости от медицины, и нарастанием новых и старых проблем, современная сексуальность, возможно, уже продвинулась дальше кризиса среднего возраста. Разве она не больше похожа на прикованного к постели старика, который, будучи едва способным двигаться, все еще твердо настаивает, что проживет еще пятьдесят лет? В то же время, в другом смысле, она похожа на беспомощного ребенка, надеющегося, что власти придут ему на помощь с медицинскими, образовательными, и юридическими решениями.

Достаточно ли видеть в этих дилеммах проблемы, подлежащие решению? Средневековые астрономы в течение десятилетий приспосабливались к беспокоившим их наблюдениям, которые противоречили геоцентрической системе, добавляя в свои небесные карты все более и более неуклюжие схемы орбит. Таким образом, данные заставляли соответствовать существующей карте, вместо того, чтобы показывать ее неточности. К счастью для нашего понимания космоса, Коперник смотрел на это иначе, хотя он ждал более тридцати лет, прежде чем обнародовать свои открытия, из страха быть отвергнутым и осмеянным:

Когда я размышлял о том, сколь абсурдным это должно показаться тем, кто знают, что идея неподвижной Земли, находящейся в середине небес, опирается на авторитет многих столетий, если я, напротив, буду утверждать, что Земля движется; долгое время я пребывал в растерянности, не зная, следует ли мне опубликовать комментарии, которые я написал в доказательство ее движения, или же лучше последовать примеру пифагорейцев и некоторых других, привыкших передавать тайны Философии не письменно, а устно, и только своим друзьям и родственникам.

... Когда я тщательно обдумывал все это, презрение, которое я боялся навлечь на себя новизной и кажущейся абсурдностью моей точки зрения, едва не заставляло меня полностью оставить начатую работу

(De Revolutinibus, pp.52-53)