Эрос, сознание и Кундалини

Несомненно, каждая эпоха верит, что обладает окончательной картой определенных сфер бытия, и противится ее изменениям. Хотя наша эпоха решила претендовать, среди всего прочего, на окончательное картирование эротической вселенной, времена, очевидно, снова меняются.

В качестве примера «окончательной эротической истины», которая стала сомнительной всего через пять лет, сравните следующие два замечания об инцесте:

При изучении профиля популяции, как делалось в Отчете Кинси,.... мы находим много прекрасных и взаимно удовлетворяющих отношений между отцами о дочерями. Они могут быть временными или продолжающимися, но не имеют вредных последствий (Уордел Поумрой, сексолог-исследователь группы Кинси, 1976; цитируется в работе Russel, 1986, p.3).

Для тех, кто стремятся к женской свободе, инцест столь же губителен как генитальное увечье или бинтование ступней (Юдит Герман, психиатр, сторонница феминизма, 1981, цитируется там же).

Вывод группы Кинси оказывается не просто сомнительным; становятся вполне очевидными его не слишком скрытые «либералистские» и «стандартизирующие» намерения подгонять все сексуальные феномены под сосредоточенную вокруг желания эротическую карту. Так, Дайяна Рассел, которая приводит обе эти цитаты в своем исследовании инцеста «Тайная травма» (1986), предполагает наличие корреляции между некоторыми ценностями сексуального освобождения и недавними инцидентами инцеста. С учетом столь очевидного действия этих «нормализующих» и «освобождающих» стратегий (или предостережений моральных карт, объявляющих другие эротические феномены «ненормальными»), как можно считать «окончательной истиной» выводы «картографов» нашей сексуальности - Фрейда, Кинси, Мастерса и Джонсона, Хайта, и других?

Что если многие из наших проблем указывают на потенциально опасные ограничения, присущие нашей современной карте эротической вселенной? Будь это так, использование такой ошибочной карты для ориентировки могло бы в будущем привести нас к столкновению с более неизученными опасностями и непредсказуемыми черными дырами. Если общая схема проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, связана с нашей верностью сексоцентрической эротической карте, то эти проблемы вполне могут продолжать раскручиваться, пока наши сексологические привязанности не подвергаются сомнению. Как утверждает Фуко (1980), разнообразные «развертыватели» этой карты «сексуального освобождения» уже зашли слишком далеко:

Договор Фауста, искушение которого насаждалось в нас развертыванием сексуальности, теперь выглядит так: жизнь во всей ее полноте в обмен на сам секс.

Создавая воображаемый элемент, каковым является «секс», развертывание сексуальности устанавливает одно из своих главных действующих начал: желание секса - желание иметь его, иметь к нему доступ, открывать его, освобождать его, выражать его в дискурсе, формулировать его в истине. именно эта желанность заставляет нас думать, что мы утверждаем права нашего секса против всякой власти, когда фактически, мы привязаны к развертыванию сексуальности, которое подняло из нашей внутренней глубины своего рода мираж, в котором, как нам кажется, мы видим свое отражение - тусклое мерцание секса (стр. 15657)

Если медицинские, юридические, и коммерческие «развертыватели секса» зашли слишком далеко в своих «определенностях» в отношении секса и его «освобождения», тогда мы должны открыто допускать некоторые пугающие возможности, которые нам помешало видеть лишь наше оптимистическое простодушие: что поскольку секс способен передавать не только любовные чувства, но и заболевания, СПИД может оказаться не последней непредсказуемой картой в сексуальной колоде; что еще один новый сексуальный поворот может оказаться неспособным обеспечивать глубину связи, которой мы жаждем в своих любовных отношениях; что все более глубокие проблемы абортов и непреднамеренной беременности никогда не могут быть разрешены в суде или путем преподавания правил предупреждения беременности все более юным детям; что определение младенческих удовольствий и телесных исследований в качестве «зачаточной сексуальности» или «раннего опасного признака» ни освободит, ни спасет их, и обе характеристики могут быть полностью неверными; что обучение пяти- и шестилетних детей защите от сексуальных посягательств взрослых - это весьма показательный и трагический факт, и оно, скорее всего, будет приводить к серьезным побочным эффектам и у детей, и у взрослых. Подобного рода «решения» будут продолжать приносить нам новые и, возможно, более коварные проблемы в будущем.

Нам нет нужды верить, что где-то существует утопическая сексуальность, основанная на окончательных истинах. В этом, возможно, заключалась величайшая наивность современной сексуальности: что она должна действовать легко и без трудных проблем. Мы стали ждать от секса столь многого. Возможно, именно перегруженный пожилой эксперимент, именуемый сексуальным освобождением, в конечном счете, просит нашего заинтересованного внимания, если мы способны его слушать.