Эротическая Одиссея, или Необыкновенные похождения Каблукова Джона Ивановича, пережитые и описанные им самим

Виктория удовлетворена, она окончательно закрывает и убирает книгу, она узнала все, что хотела, теперь можно успокоиться, Каблукову никуда не уйти. Хотя следует предпринять кое–что еще, думает она, направляясь в душ, раздеваясь и включая воду. Да, думает Виктория, надо предпринять кое–что еще, и она очень хорошо знает, что предпримет. Горячая вода плотной струей бьет по ее чувственному, никогда не успокаивающемуся телу, нежит и ласкает груди, стекает по животу, возбуждающе проникает в щель, что находится под стриженым лобком. Виктория начинает играть со струей и со своим телом, она смотрит на отражение в зеркале, висящем прямо напротив ванны, любуется крепкой грудью и плотным и плоским животом, ей нравятся эти коротко стриженные волосики, сейчас она просто без ума от своей набухшей и припухшей щели, она делает струю еще горячее и сильнее и скоро начинает кричать от восторга. Маленький перерывчик между серьезными демоно–ведьмовскими занятиями, ведь ни одного мужика нет под рукой, а тело — это же естественно — требует своего. Кончив, Виктория выключает воду, вытирается насухо и проходит в комнату для колдовских занятий. Из небольшого бюро орехового дерева она достает шматок воска, несколько свечей, разноцветные мелки и длинную тонкую серебряную иглу (серебро — металл Рака). Потом надевает на себя длинный и тонкий халат черного шелка, расшитый золотыми драконами, и приступает к делу. Свечи надо укрепить в серебряных подсвечниках, что нетрудно, сноровка у Виктории в этом деле велика. Вот свечи укреплены, вот они зажжены, толстые, витые, ароматные свечи, распространяющие по комнате запахи мирры, аниса, дикого базилика, гвоздики и розы, то есть всего того, что просто обязано вызвать возбуждение и любовное настроение. Да, да, именно возбуждение и любовное настроение, думает Виктория Николаевна и начинает размягчать воск. Вот он уже мягок, вот он уже хорошо мнется в ее тонких, проворных пальцах, и Виктория быстренько лепит небольшую мужскую фигурку, небольшую голенькую мужскую фигурку с явно различимыми признаками пола. Фигурка готова и может немного полежать на верхней крышке бюро из орехового дерева. Затем Виктория берет мелок красного цвета и чертит им на полу большой круг. В круг она вписывает желтым мелком многоконечную звезду, а в нее — мелком зеленого цвета — ромб. Все готово, можно приступать к основной части программы. Виктория сбрасывает с себя халат и, абсолютно нагая, встает в ромб, держа в одной руке восковую фигурку, а в другой — длинную серебряную иглу. Свечи, расставленные по лучам многоконечной звезды, полыхают ярким пламенем, разнося по комнате — да, правильно, ароматы мирры, аниса, дикого базилика, гвоздики и розы, хотя на самом–то деле ароматы эти должны распространять отсутствующие в доме Виктории Николаевны кадильницы. Виктория торжественно смотрят в восточный угол комнаты, чувствуя, как тяжелеют ее груди, как твердеют, напрягаясь, соски. «Заклинаю, — твердо и решительно произносит она, — чтобы Джон Иванович Каблуков соединился с Викторией Николаевной Анциферовой так же, как соединены Огонь, Воздух и Вода с Землею, и чтобы помыслы Джона Ивановича Каблукова направлялись к Виктории Николаевне Анциферовой, как лучи Солнца направляют Свет мира и его добродетелей, чтобы он, Джон Иванович Каблуков, создал ее в своем воображении и взгляде так, как небо создано со звездами и дерево — со своими плодами. И да витает высокий дух Виктории Николаевны Анциферовой над духом Джона Ивановича Каблукова как вода над землею. И делайте так, чтобы упомянутый Джон Иванович не имел бы желания есть, пить и радоваться без Виктории Николаевны Анциферовой!» — с этими словами она нагревает длинную серебряную иглу на пламени свечи и пронзает ею насквозь маленькую восковую фигурку, то есть игла входит в голову, а выходит через пах, как и положено при всех подобных занятиях. Но еще надо произнести для пущей верности имена нескольких демонов, что же, за Викторией не заржавеет, да и необходимое пособие («Древняя высшая магия. Теория и практические формулы. Репринтное воспроизведение петербургского издания 1910 года») у нее всегда под рукой). «Вегэя, Элиэль, Сираэль, Елемия, — начинает перечислять Виктория Николаевна, а заканчивает через добрый десяток минут, — Изаэль, Сабуа, Габрель, Мишаэль, Вералия!».

— Все, — говорит сама себе Виктория, затушив свечи и стерев с пола круг, звезду и ромб. — Все, — довольно повторяет она, убирая обратно в бюро все колдовские причиндалы, включая пронзенную длинной серебряной иглой восковую фигурку. — Все, — довольно заканчивает она, опять надев черный шелковый халат и выйдя из комнаты. Где–то в гостиной, надрываясь, дребезжит телефонный звонок.

Виктория не торопясь подходит к телефону и берет трубку. Звонит, естественно, Фил Леонидович Зюзевякин, сообщающий ей, что Д. К. собственной персоной нанесет ему сегодня визит и не слабо ли Виктории Николаевне присоединиться к их теплой мужской компании, а то он, то есть Ф. Л.Зюзевякин, давно уже хочет их познакомить.