Эротические страницы из жизни Фролова

- Ну, как она выглядит теперь… эта… целка. Я ведь еще почти целка, да?

- Надорванная. С двух сторон. Не говори больше этого слова. Некрасивое оно.

- А какое красивое?

- Ну, плева. Девственная плева.

- Хи, нашел красивее… к тому же не девственное… мясное какое-то.

В самом деле. Черт-те что…

- Ты уже не девственница.

- Тогда почему она в себя… не пускает?

- А ты сама пробовала?

- Пробовала, - почему-то застеснялась она.

- И не пускает?

Она запнулась, явно стесняясь ответить правду. Но потом все-таки сказала:

- Просто так не пускает. Еще сильнее сжимается. И очень больной делается. Не так, конечно, как сейчас. Без судорог, но все равно…

- Просто так? А как пускает?

- Я не скажу… Я не могу сказать это тебе, папа.

Кажется, он понял. И не стал дальше расспрашивать. И Ирка, кажется, поняла. И тоже молчала.

- А как вы с мамой зовете… это место?

- Ну, по разному, когда как…

- Ну как?

Странно. Эта фраза уже дважды прозвучала совсем недавно. Как вы зовете это место… Все так странно с ним происходит в последнее время… будто все это уже когда-то было… и снова повторяется. По нескольку раз.

- Щелка например. Щелочка. Щелкунчик. Гнездышко. Мордочка. Плюшка. Мнушка. Сочница. Бубочки. Ладушки. Пухлики. Плямки. Мямли. Сони. Тихони. Цапки. Хапки-охапки…

Она всхихикивала на каждое слово, чем даже Ирку немножко развеселила. Та тоже добавлять стала:

- Обезьянка. Мнышка. Жмушка.

И немножко заулыбалась.

- А еще?

- Пирожок. Пышка. Опашка. Бубличек, - уже наполненная улыбкой, продолжила Ирка. - Меня так папа пугает: не трожь, говорит, а то бублик из тебя сделаю…

- А еще? - не унималась хохочущая Светка.

- Угодница. Голубица. Жига. Ласута. Хоха. Волоха. Ой, много еще по-всякому, папа у нас такой выдумщик…

- А пихвой не зовете?

И Светка почти как зареготала.

- Какой еще… пихвой?

- Родной язык надо изучать. Это ее обыкновенное, наше, украинское, название. В любом словаре есть.

- Да ты что?

- Честное слово. Можешь посмотреть в нашем, он у меня на полке стоит.

Когда они насмеялись вдоволь, она снова вернулась к своему:

- Ладно. И все-таки, почему мне снова так больно стало?

- Точно так же?

- Да. Как тогда, в парке.

Он вздохнул, не зная, что ему на это ответить.

- Не хотите говорить?

Откуда ему знать, говорить или не говорить? Можно, нужно или нельзя?

- Ну и ладно… раз вы такие. Давайте теперь вы.

- Что давайте?

- Я же не стеснялась? Нет, наоборот, стеснялась, но показала же? Теперь и я хочу посмотреть.

- Что посмотреть?

- Ну, как вы… любитесь… и вообще все…

- Да что ты, маленькая моя…

- Я уже не маленькая. Но воспитывать вы меня еще обязаны… в тональностях просвещения… как раз тот случай.

- Ну ты и хитрюшка… Только как же мы это сможем?.. У нас ведь это не… просто секс, у нас это любовь.

- Тем более. А я сяду смирненько здесь, в уголочке, а вы обо мне совсем забудете, будто меня и нет рядом.

- Да не сумеем мы так, доченька…

- Сумеете. Еще как сумеете, если любовь… Я сейчас приду, пописаю только… Не начинайте без меня!

И улетела, словно на крыльях.

Виктор тоже непроизвольно вскочил, ища, куда же он заподевал свои плавки. Они оказались на полу возле тумбочки, он было наклонился за ними, но Ирка остановила его рукой:

- Подожди… - она смотрела на него жалобными, почти плачущими глазами, в которых испуг смешивался с неведомой надеждой. - Подожди, может… может и правда… пусть увидит… что это легко… просто… обычно… может ей это поможет?..

- Я не знаю… - таким же захлебывающимся шепотом ответил он. - У меня, наверное, не встанет… А вдруг только хуже сделаем?

- Все равно… не одевайся… пусть привыкнет… к нему. Не прячь от нее… пусть…

Она не закончила своих слов и вдруг прильнула губами к его головке, протиснула руку под мошонку, стала гладить ее в такт движениям своих губ, чтобы поднялся, встал до возвращения Светланки и чтобы потом не падал…

Когда та вернулась, на тех же крыльях, что и улетела, они уже сидели, слившись своими телами, он на коленях, а она верхом на его правом бедре, и целовали друг другу губы. Светка неслышно вскочила на кровать и уселась в уголке возле стены со стороны изголовья, поджав коленки к груди и обхватив их руками, а ее прекрасная девчушка выпукло выставилась между плотно сжатыми бедрами. Ирка специально повернулась так, чтобы она видела их страстный и в то же время ласковый поцелуй, полный искренней любви и нежности друг к другу.

Потом она медленно опустилась на спину, откинула голову назад, лицом к Светке, закрыла глаза и протянула к ней правую руку, положив ладонь на ее стопу. Он аккуратно развел ее ноги, стараясь не смотреть в сторону дочери, и хотел было лечь на грудь жене, но та выставила вперед левую руку, чтобы он этого не делал, чтобы дочка все видела… И он послушался.