Эртан (дилогия)

Мне было шестнадцать, ему – двадцать один. Я заканчивала школу, он готовился поступать в интернатуру. Я читала сказки про вампиров, он цитировал Джойса. Я смотрела на него, как на бога, и ловила каждое слово, он – воспринимал меня как младшую сестру, вытаскивал моё пьяное тело с вечеринок, терпел подростковые истерики и говорил о ценности жизни. Я кричала, что он сволочь и сноб, исчезала из его жизни на несколько месяцев, влюблялась в других – но душевные раны после краха очередного романа неизменно зализывала на маленькой Костиной кухне, запивая дешёвой водкой, глинтвейном или чем придётся. А после папиной смерти я на долгие двенадцать недель переселилась в его холостяцкое жилище – было страшно возвращаться в пустую квартиру, где меня больше никто не ждал.

Так продолжалось несколько лет, пока однажды я не познакомила Костю со своей подругой и однокурсницей, бойкой и насмешливой Анечкой Белозерской. Вспыхнувшая между ними страсть чуть было не превратила меня в сгусток плазмы, я едва успела унести ноги и некоторое время ошеломлённо наблюдала за разворачивающимся на моих глазах романом. Очень скоро стало ясно, что для меня уже нет места не только между, но даже рядом с ними. Я молча ушла из их жизни – они не заметили моего исчезновения.

Я потом долго не могла простить именно этого блаженного эгоизма. Не внезапно вспыхнувшей любви (к тому времени я уже смирилась с тем, что между мной и Костей ничего не будет), а того, что они, ослеплённые счастьем, просто отодвинули меня в сторону.

Когда первая волна страсти схлынула, освободив место для капельки разума, Костя пытался увидеться со мной. Я неизменно отказывалась под разными надуманными предлогами. А потом у них родились близнецы, и Косте снова стало не до меня.

Все мои буйные отроческие годы пронеслись в голове за те несколько секунд, пока мы с Костей заворожённо разглядывали друг друга.

– Ээээ… здравствуй… Костя… – неуверенно выдавила я.

В голове царили сумбур и смятение. Во-первых, мне было стыдно. За наивную влюблённость, которую я не умела скрыть, хотя видела, что Костя никогда не ответит мне взаимностью. За то, что сбежала от них с Анькой, не попытавшись объяснить свою обиду. За то, что из глупой детской гордости отвергла попытку помириться – и даже не поздравила с рождением близнецов. Во-вторых… я так и не смогла простить его до конца. Житейская мудрость, обретённая с годами, подсказывала мне, что все влюблённые эгоистичны в своём счастье. И если бы подобным образом поступил кто-то другой, я бы первая нашла ему оправдание. Но, чёрт возьми, это не «кто-то»! Это человек, которому я верила больше, чем себе.

Снова, как и пять лет назад, появилось желание тихо исчезнуть. Желание было таким острым, что я машинально бросила взгляд в сторону двери.

– Даже не думай! – хором завопили Костя Литовцев и Умник. Этот бестелесный гад никогда не встаёт на мою сторону, если дело касается взаимоотношений с мужчинами.

Костя быстро пересёк комнату и встал между мной и входной дверью, отрезая путь к бегству. Белль Канто, про которого мы уже успели забыть, шагнул через порог и задал сакраментальный вопрос:

– Что здесь происходит?

– Я сам бы хотел это знать, – к Косте уже почти вернулось самообладание, и он, скрестив руки на груди, посмотрел на меня – вопросительно и немного насмешливо. – Юля?

– Ребят, я всё расскажу, – я обречённо вздохнула, осознав, что отвертеться от исповеди не удастся. – Только можно я сначала поем?

* * *

– Ты что, дура?

Я едва удержалась, чтобы не ответить «Да», – не потому что всерьёз считала себя дурой, а потому что вопрос задал Костя Литовцев.

– Я же не специально, – насуплено пробормотала я.

– Что именно? – неестественно спокойным тоном уточнил Костя. – Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты села за руль в нетрезвом состоянии, в неисправную машину, не пристегнулась ремнями безопасности, превысила допустимую скорость, невзирая на плохую видимость… Что из этого ты сделала не специально?!! – на последней фразе его голос всё-таки сорвался на крик, и я испуганно вжалась в кресло.

Повисла мучительная пауза. Костя ждал ответа, я молчала, упорно избегая его взгляда.

– Нет, ты мне всё-таки скажи, Дубровская: ты просто инфантильная дура или самоубийца? Потому что если дура, то это генетическое. А если самоубийца, значит, это и моя вина тоже – я упустил что-то важное в твоём образовании.

Уязвлённое женское самолюбие взметнуло алый флаг и бросилось грудью на амбразуру. В моём образовании, вы подумайте! Значит, он рассматривает меня только как «объект для воспитания»?

– Да, Костя. Да! – впервые с момента начала своего рассказа я отважилась взглянуть ему в глаза. – Ты упустил что-то чертовски важное. Ты упустил меня !