Эртан (дилогия)

Господин Фандор держался уверенно и благожелательно и вроде бы искренне сожалел, что не может помочь славному молодому человеку. И всё же что-то в его словах меня насторожило. Что-то неуловимое – словно бы в безупречной симфонии проскользнула одна фальшивая нота, и через секунду ты уже не уверен – было? показалось?

Хозяин лавки не смотрел на меня, поэтому я отважилась состроить едва заметную скептическую гримасу. Жене хватило и этого.

– Господин Фандор, я понимаю, что в интересах безопасности клиентов вы стараетесь сразу вычеркнуть из памяти информацию о том, откуда приходят и куда уходят товары в вашем магазине. Однако, – тут Женя драматически понизил голос, – ситуация, косвенной причиной которой стал этот камень, затрагивает жизнь и честь одной очень дорогой мне особы. Вы знаете, что кхаш-ти редко выбираются за пределы крупных городов, но ради неё я проделал долгий путь и готов, если надо, отправиться на край света. И вот я здесь, и вынужден просить вас о помощи. Разумеется, – спохватился он, – ваша доброта будет оплачена по достоинству.

Жестом заправского фокусника Женя извлёк откуда-то золотую монету и положил её на прилавок. Я мысленно подивилась такой щедрости. За один золотой можно было на три или четыре дня снять комнату в хорошей Вельмарской гостинице. По моим представлениям, информация о камне, который и так лежал у меня в кармане, не стоила этого.

Фандор, однако, на монету даже не взглянул.

– Такая преданность делает вам честь, юноша, – медленно произнёс он. – Это такая редкость в наше время… Хорошо. Я расскажу вам всё, что помню. Три месяца назад ко мне в лавку зашёл чхен и сказал, что ему нужно… некое снадобье – для нашей истории не важно, какое именно. Сам я, разумеется, в снадобьях ничего не смыслю, но у меня есть знакомый аптекарь, которому я иногда оказываю посредничество в таких делах. Я принял заказ и попросил клиента зайти на следующий день в то же время. Увы, оказалось, что аптекарь болен и не сможет изготовить снадобье к назначенному сроку.

«Молодой человек, – сказал я чхену на следующий день, – я дорожу своей репутацией, и мне бы не хотелось, чтобы о господине Фандоре говорили, что он обманывает клиентов. Я провинился перед вами, приняв заказ, который не в состоянии исполнить. Чтобы загладить свою вину, я хотел бы вам сделать небольшой подарок. Вот эту коробку мне принесли сегодня утром, и я ещё сам не знаю, что в ней находится. Возьмите из этой коробки любой предмет, который вам приглянется.»

Чхен молча открыл коробку и сразу вытащил оттуда камень, о котором вы спрашиваете. На другие предметы он даже не посмотрел. Я не заметил в этом камне ничего необычного – он не представлял художественной ценности, магическими свойствами не обладал. Во мне проснулся профессиональный интерес.

«Простите моё любопытство, – сказал я. – Этот камень – ваш, и я ни в коем случае не стану нарушать своё обещание. Но всё же – почему вы выбрали именно его?»

«Это он меня выбрал», – ответил чхен и вышел из лавки. С тех пор я его ни разу не видел.

Старик замолчал.

– Вы можете описать этого человека? – спросил Женя.

– Признаюсь, я вряд ли узнал бы его в лицо, если бы встретил ещё раз. Но его главная примета была не на лице. Длинные волосы чхена были стянуты жгутом на затылке, и когда он повернулся, чтобы выйти, я заметил, что их концы окрашены в разные цвета. Вы знаете, что это значит?

– Да, почтенный Фандор. Благодарю за информацию, вы мне очень помогли. Прощайте.

– Всего доброго, молодой человек. Удачи вам в ваших поисках.

Две минуты спустя, когда мы уже медленным шагом ехали по улице, Вереск негромко сказал:

– Про интересы клиентов ты зря упомянул. У Фандора есть свои, хоть и довольно странные, понятия о чести, и задевая лишний раз эти струны, ты мог испортить всё дело. Но легенда отыграна очень убедительно.

Женя пожал плечами, как бы говоря «Разве у меня бывает по-другому?», но было видно, что ему приятна похвала друга. Меня же, напротив, вся эта ситуация слегка покоробила.

– Чему радоваться-то? – с досадой буркнула я. – Что обманули старика?

Вереск исподлобья посмотрел на меня.

– Юлия, этот старик занимается скупкой краденого. Он не задаёт лишних вопросов, но это не значит, что он не догадывается о происхождении вещей, на которых зарабатывает деньги. И вряд ли старик настолько наивен, что не понимает, для чего чхену мог понадобиться яд.

Умом я осознавала, что полуэльф прав. Хозяин лавки определённо не являлся образцом безупречной морали. Но в то же время я видела, что старик помог Жене только потому, что поверил в его слезоточивую историю, и спекуляция на доверии почему-то оставляла гаденький осадок.

– Это не доказано, – упрямо возразила я. – И потом, если уж вы допускаете обман во имя великой цели, то хотя бы не бахвальтесь тем, как удачно его провернули.

– Вас с собой не звали, – ледяным тоном напомнил Вереск. – Если вы так боитесь запачкаться, сидели бы дома и протирали свою кристально чистую совесть бархатной тряпочкой.