Эртан

— Не прикидывайся дурачком, Старцев. Нам известно, что ты работаешь на Найтингейла.

— На кого?!

Ух ты! А я и не знала, что эмоции тоже бывают со стереоэффектом. Парни удивились совершенно синхронно, только Женька — с оттенком любопытства, а Вереск — с опасливой настороженностью (что, мол, еще за новый персонаж? Каких гадостей от него ждать?)

— Ну, возможно, тебе он представился другим именем.

— Да кто «он»?!

Я с запозданием осознала, что ничего не чувствую от самого модератора. А жаль, именно сейчас это было бы весьма кстати! Я попыталась настроиться на Гену — и наткнулась на стену льда. Он был чужой для меня. Не просто чужой — он был враг, и подсознание активно сопротивлялось попыткам впустить в себя его эмоции.

Похоже, Женькино изумление выглядело достаточно убедительно (еще бы!), чтобы поколебать Генину уверенность.

— Не пойму, что за игру ты ведешь, Старцев, — с сомнением протянул он. — В любом случае, я не уполномочен обсуждать с тобой Найтингейла.

Мне позарез нужно найти зацепку! Иначе разговор закончится, а я так и не успею ничего ощутить — получится, что время и силы, затраченные на меня двумя величайшими магами современности, пропали втуне. Преодолевая внутреннее сопротивление, я еще раз окинула взглядом молодого человека, стараясь оценить его непредвзято. Допустим, мы встретились случайно… в библиотеке. Он улыбнулся, намекая на продолжение знакомства. Что это за человек?

Костюм сидит безукоризненно, аксессуары подобраны в тон — у парня определенно есть вкус. (Склонен к самолюбованию.) Рост средний. Волосы русые, слегка вьющиеся. (Миленько. Но я предпочитаю брюнетов.) Глаза светло-серые, почти бесцветные. (Взгляд неприятный.) Рот небольшой, губы резко очерченные. (Слишком тонкие.) Пожалуй, если смотреть по-настоящему непредвзято, лицо у парня вполне симпатичное, но его портит выражение превосходства над окружающими. Мальчик-медалист. Мальчик-карьерист. (Знает, чего хочет, и ради этого пройдет по головам конкурентов.)

Ну и что? Вереск тоже сначала казался мне надменным. А с карьеристом я прожила бок о бок почти пять лет …

В невидимой стене, отделяющей меня от регионального модератора, появилась трещина, и тоненький ручеек его эмоций потек в мою сторону. Самым сильным чувством была гордость. Еще бы — кому попало не поручат операцию, которую контролирует лично президент Милославский. Второе чувство вытекало из первого: Гена отчаянно желал сделать все «как надо» и вместе с тем отчаянно боялся, что что-то может пойти не так.

А вот к Женьке региональный модератор относился очень неоднозначно. С одной стороны, он испытывал злорадство («А я говорил, говорил, что Старцев окажется мерзавцем!»), но к нему примешивалась толика болезненного разочарования, словно Гена и сам был не рад, что оказался прав.

— Слушай меня внимательно, Старцев, и не говори потом, что тебя не предупреждали. Во-первых, ты немедленно возвращаешься к выполнению задания — то есть поиску артефактов. Хотя по нашим сведениям, ты и не прекращал поиск — согласись, в свете этого факта твое заявление о том, что ты якобы отказался от контракта, звучит по меньшей мере неубедительно. Во-вторых, поскольку веры тебе больше нет, мы вводим систему промежуточного контроля: каждую неделю, по вторникам, в половине десятого вечера, ты встречаешься на этом же месте с представителем Корпорации и отчитываешься о ходе поисков. В-третьих, каждый найденный артефакт ты передаешь Корпорации сразу после обнаружения. Размер гонорара остается прежним, но выплачиваться он будет частями, по факту передачи Лучей. Твоя сестра пока остается у нас — в качестве гаранта твоего благоразумия. Если ты будешь играть по правилам, ничего страшного с ней не случится. Ты все понял, Старцев?

— Я все понял, Гена. Я вообще очень понятливый, если ты не заметил. Но доверчивость не входит в число моих достоинств. Я хочу быть уверен, что моя сестра жива и с ней все в порядке.

— Извини, Старцев, на этот счет у меня указаний нет, — Гена с огорчением — вроде бы даже вполне искренним — развел руками. — Но я не думаю, что в твоем положении будет разумным диктовать условия.

— Ты ее видел?

— Нет. Но я точно знаю, что она жива. Президент Милославский не любит излишней жестокости.

— Ну ты хоть знаешь, где ее держат?

— Старцев, если бы я обладал подобной информацией, меня бы не пустили на встречу с тобой.

Это была почти правда. Местонахождение заложницы региональному модератору действительно не открывали — я чувствовала, как чешется его самолюбие по этому поводу — но что-то он все-таки знал.