Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– А что, жених, да еще какой. Высокий, статный и неглуп, – выходя из уборной и заворачиваясь в огромное полотенце, поддержала разговор Надя.

– Ой, Надежда Константиновна, вы прямо Афродита, вышедшая из пены морской, – изумился Лев.

– Из уборной простой. Спасибо за комплимент, Лев, от вас всегда приятно слышать подобное, – добавила Надя. – Ну что, соколики, погуляли, а мы тут кое над чем поразмышляли, и могу вам изложить нашу с Ёсей позицию по цветной революции, – подмигнув Ёсифу глазом, она грациозно прошла в комнату и села за стол.

– Ага, вот так теперь революции делаются, – улыбнулась Инесс. – Ну что ж, интересно будет послушать, – и тоже присела рядом.

– Ёсиф, достань свою трубку, раскурим ее и побеседуем, – приказала Надя.

– А чё курить-то, махорки нет, – ответил Ёсиф.

– А ты вот, бери семена эти, забей, у нас их все в Голландии курят, – Инесс развязала кисет и высыпала на стол крошечные семена овальной формы.

– Это чё за хрень? – удивленно спросил Стален.

– Ёсиф, соблюдайте толерантность, – осекла его Арманд. – Помните про азы.

– Да, да. Конечно, уважаемая дамочка, – сказал Стален.

– И не называйте меня «дамочка», я еще достаточно молода, – обиделась Арманд.

– Не ссорьтесь, коллеги, Ёся, забей, не спорь с дамой, – разрядила обстановку Надежда. Ёсиф улыбнулся Наде и послушно набил трубку семенами. Достал карманные спички и, чиркнув о полоску серы на коробке, смачно раскурил трубку. Аромат семян заполнил все пространство комнаты. Кисловатый привкус запаха напомнил Ёсифу далекий лагерь в Шушенке. Там хвоя перемешивалась с болотными испарениями и придавала воздуху кисловатый привкус, иногда даже ощущаемый на языке. Ёсиф еще раз затянулся трубкой. От жадного глотка дыма, вошедшего в легкие, он покраснел, поперхнулся и стал немного задыхаться, ну а после непроизвольно вытолкнул дым наружу, сопровождая характерным звуком, наподобие рыка льва. Сотоварищи напряглись. Рык был настолько сильным, что оглушил рядом стоящую Инесс. Она отмахнулась от Ёсифа обеими руками, сказав что-то невнятное себе под нос. Джежинский от неожиданности рассмеялся. Вслед за ним рассмеялся Троцкин.

– Дай сюда, – выхватывая трубку у Ёсифа, прокричала Надя. – Ты что, дурья башка, белены объелся, точнее семян обкурился. Кто ж это, не зная броду, лезет в воду. Для начала надо было раскурить и передать остальным, – она ударила его ладошкой по спине. Ёсиф завис.

– Ой, посмотрите-ка, он еще и обиделся, давай выдыхай уже, – добавила она грубо.

Ёсиф выдохнул остатки дыма, потом вдохнул много воздуха и снова выдохнул. Эту процедуру он повторил. Лицо приняло прежний вид, и Ёсиф повеселел. Улыбка растянулась от левого уха к правому, придавая ему совсем придурковатый вид. Джежинский еще больше расхохотался.

– Ты чё ржешь, как лошадь. Остановись, полоумный, – вскрикнула Инесс, явно испытывающая проблемы со слухом.

– Я не могу, это надо видеть, он сначала покраснел, потом позеленел, а сейчас белый, как кролик, и улыбка до ушей, – оправдался Филя.

– Я тЭбЭ щАз пАкАжу, кто кролЫк, – Ёсиф помахал кулаком в сторону Джежинского. Джежинский мгновенно замолчал. Троцкин тоже перестал хихикать. Надежда потушила трубку, налив в нее воды из стоящего на столе стакана.

– Все, баста, хватит ржать и курить, я сейчас вам всю революцию на картошке покажу, – произнесла Надя. – Троцкин, достань из мешка картошки, – обратилась она ко Льву. Троцкин послушно достал несколько корнеплодов и положил на стол.

– Давай еще, не жалей, – подстегнула его Пупская. Он высыпал весь мешок клубней.

– Это другое дело, давайте, коллеги, ближе, сейчас, самое главное, надо, чтобы вы меня поняли.

Все придвинулись ближе к ней и склонились над столом.

– Итак. Сейчас это куча картошки, мы с вами тоже неорганизованная куча. Мы друг друга видим, слышим и даже трогаем, но мы все равно куча, бесформенная масса, картофельное пюре, если так можно сказать. Но мы не хотим быть пюре, верно?

Все дружно ответили: «Верно». Ёсиф промолчал.

– Значит, если одна картошка не хочет быть пюре, – она отодвинула картофелину в сторону от остальных. – Как ей, картошке, объяснить другим картошкам, что нужно что-то делать, чтобы, не стать пюре. А, не знаете?! А я знаю. Надо этой картошке, – она схватила картофелину и стукнула ее о стол, – взять и рассказать другой картошке, что она не пюре, – Надя придвинула вторую картофелину к первой. – Вот видите, их уже две картошки, но остальные-то, не знают о том, что те две картошки уже не хотят быть пюре.

– А пусть эта вторая картошка, тоже скажет другой картошке про пюре, – вставил Джежинский.