Есенин. Путь и беспутье

Пугачев, как видим, говорит не о мужиках, а о черни, то есть о «простолюдстве». На мужиков, что явствует из первой же сцены («Появление Пугачева в Яицком городке») у него, как и у Колчака, особой надежды нет. Но тем и ужасал Верховный Правитель новорожденную Советскую власть, что собрал под свои знамена «всяких племен и пород представителей»: казаки, купцы, кулаки, юнкера, церковнослужители, старообрядцы, мусульманские отряды «Зеленого знамени» и даже (!) отдельный батальон «Защитников иудейской веры». А последняя строка в процитированной строфе: «К черту султана с туретчиной»? Никого из предлагаемых комментаторами кандидатов на роль Второго Пугача «к султану с туретчиной» и воротом не притянешь. Кроме, разумеется, А. В. Колчака, которого и притягивать не надобно. Назначенный командующим Черноморским флотом в июне 1916-го, он уже к концу года «запер» корабли «османов» и их германских союзников в турецких портах, о чем, находясь на борту линейного корабля «Императрица Екатерина», упоминал наискосок в мартовских, за 1917 год, письмах к Анне Васильевне Тимирёвой: «Всю ночь шли в густом тумане <…> под утро прояснило, но на подходе к Босфору опять вошел в непроглядную полосу тумана <…> Противник кричал на все море, посылая открыто радио гнуснейшего содержания…»

Положение № 2

Есенинский Пугачев, предлагая сподвижникам план спасительного отступления, упоминает Монголию, что, согласитесь, выглядит несколько странно. (Где Монголия, а где заволжские степи и Яицкий городок?) Зато в рассуждении Колчака ничуть не странно. Вот что пишет Павел Зырянов: «В окружении Колчака <…> был выдвинут план – идти в Монголию. К границе Монголии от Нижнеудинска шел старый, почти заброшенный тракт длиной в 250 верст. Перевалы в Восточных Саянах <…> зимой были почти непроходимы. Перейдя границу, следовало идти в Ургу (ныне Улан-Батор) – тоже по гористой местности. Ближе Урги никаких городов и селений не было. Могли встретиться только монгольские кочевья <…> Колчак страшно загорелся этим планом, который напоминал ему предприятия его далекой молодости».

Как и Пугачев, Колчак уверен, что его личный конвой последует за ним. Не последовал никто. Даже единственный в отряде морской офицер предложил Адмиралу спасаться в одиночку и так объяснил свое решение: «Нам без Вас гораздо легче будет уйти, за нами одними никто гнаться не станет…»