Эсеры. Борис Савинков против Империи

Все задачи партии социалистов-революционеров не дают и намека на насилие. Все приемы ее борьбы ведутся только посредством слова, доказательства и убеждения. Ими бы партия и удовольствовалась бы, если бы в Росси хоть сколько-нибудь была возможна словесная борьба, свободная, идейная борьба.

Печальная необходимость террористических актов упала на голову парии, всецело занятой мирной борьбой. Программа партии эсеров решительно заявляет, что партия никогда не позволила бы себе прибегать к оружию, если бы к этому ее не вынуждал безграничный произвол чиновников. Только на насилие она отвечает насилием. Лишь в тех случаях, когда министры и чиновники отказывают нам в праве говорить человеческим языком, мы говорим «языком иным». Лишь тогда, все иные средства борьбы исчерпаны, когда преступления сановников вопиют к небу, а небо молчит, мы отвечаем смерть за смерть, за невыносимые муки, за унижение человеческой личности в гражданине и революционере.

Вся деятельность Боевой Организации говорит о том, что она призывается партией лишь в специальных случаях. Ее акции носят рефлекторный характер, соответствующий характеру импульсов. Социалисты-революционеры больше, чем кто-либо, понимают, что идеи на штыки не улавливаются, что не бомбами разбиваются системы. Идея побеждается и уничтожается идеей. Система падает, когда подгнили и разрушились поддерживавшие ее основания.

Наша партия считает «Народную Волю» своей матерью. Теория народовольцев и их детей социалистов-революционеров по взглядам на задачи рабочих и крестьян – одно и то же. Мы, эсеры, дети восходящего ХХ века, за собою чуем народную силу. Система уже падает под давлением народного недовольства. Если мы, по примеру наших духовных отцов народовольцев, снова взялись за оружие, то это лишь потому, что представители отживающей системы, расхитившие самодержавную власть, совершенно выходят из пределов человеческого отношения к нам, революционерам и недовольному народу. С нами обращаются как с гонимым избиваемым зверем. Поэтому, мы оскалили зубы, поэтому мы взялись за оружие.

Против системы – народ, крестьяне, рабочие и присоединяющаяся к ним интеллигенция.

Террор против террора забывшихся в своем произволе сановников, смерть за смерть, раны за раны и за бесчестие. Революционный суд для безответных перед законом и народом олигархов.

Министр Плеве, борясь с народным недовольством, прибегал к самому грубому насилию, он совершил величайшие преступления.

1. Плеве предал казни, заточил в крепости и подвергал всякого рода мукам и наказаниям наших товарищей, которые были вынуждены им же самим восстать против убийц и угнетателей народа. К такого рода фактам мы, социалисты-революционеры, не можем относиться иначе, как к преступлениям и вина за такие преступления падает на человека, заправляющего внутренними судьбами государства.

2. Плеве в свою бытность директором Департамента полиции задушил «Народную Волю» виселицами, крепостями, каторгой, тюрьмами и ссылками. Народ бы не имел права не припомнить своему старому палачу его прежних преступлений, когда тот снова наложил свою руку на народную грудь. Речь о забвении могла бы быть лишь в том случае, если бы Плеве новой деятельностью старался бы искупить старую.

3. Плеве еще до войны с Японией устраивал войну внутри государства. Он смотрел на Россию, как на вражескую страну и заливал ее почву кровью граждан.

В расстреливании рабочих больше всего виновен Плеве, хотя не он сам лично командовал солдатам «пли». Он виновен потому, что расстрел происходил по его инициативе и приказам агентов министерства внутренних дел, которые исполняли волю пославшего их. Не наказывая преступников губернаторов, Плеве этим самым санкционировал их действия и подавал соблазн другим сановникам поступать столь же жестоко.

4. Человеческое достоинство русских граждан в правление Плеве подверглось величайшим унижениям. Крестьяне и рабочие подвергались массовому телесному наказанию – фон Валь и Оболенский повышены и награждены.

Русские революционеры на каждом шагу унижаются и избиваются в участках полицейскими и шпионами. Бьют и унижают их в тюрьмах и часто их положение там становиться до того невыносимым, что заключенные отказываются от пищи и морят себя голодом, чтобы заявить свой протест против угнетения и против оскорблений.

5. Плеве давил голодный народ под бременем тяжелых налогов. Он вместо хлеба подавал камень, с нагого снимал рубаху. Плеве изнурял народ, тратя его трудовые деньги на развитие сыска в России и на охрану своей особы.

6. Плеве допустил, чтобы совершилось ужасное избиение кишиневских евреев. На глазах бездействующей полиции там избивались еврейские старики, женщины, дети, женщины подвергались поруганию, имущество еврейской бедноты истреблялось и подвергалось дневному грабежу.