Эшафот на пьедестале. В трёх частях

– На! Держал для себя в запасе. Добудем зверя – он твой!

Утром из логова вывалили все, даже Алёшка, но чернобородый, взяв его ласково за ухо, толкнул назад:

– Без тебя справимся, нас и так десяток. Ну что, разбойные охотники, пошли? Веди, Авдошка!

Гоготнув несколько раз в начале пути, вереница людей с дубинами и топорами молча прошагала версту. Авдей остановился, поднял руку и её же направил на ёлку с заломанной маковкой. Указывая каждому следующему сажени через четыре, он начал расставлять охотников по кругу. Первым остался чернобородый и, когда Авдей уже подходил к нему, замыкая кольцо, случилось непредвиденное. В центре круга взметнулось снежное облако, и раздался рык с душераздирающими воплями. Авдей метнулся на звук и увидел, что медведь жуёт голову кому-то лежащему под ним. Не раздумывая, он всадил пику под лопатку зверю и резко отскочил. Тот, бросив жертву, встал на дыбы и с пикой в боку пошёл на обидчика, при этом издавая гортанное рычание. Со всех сторон подскочили помощники, нанося удары дубинами и топорами, но они выглядели карликами по сравнению с великаном. Медведь, выбрав одну из жертв, подмял под себя кого-то. Авдей в отчаянном броске очутился на спине зверя и, вонзив нож в шею по рукоятку, провернул лезвие. По шкуре медведя прокатилась конвульсия, и он затих.

Из-под зверя вытащили невредимого Архипа, а вот поодаль лежал с обезображенным лицом и свёрнутой шеей Никита. Рядом сидел один из людей Мирона – у него кровоточила щека, и лохмотьями висело ухо. Ивана колотило, он что-то хотел сказать, но долго ничего членораздельного выговорить не мог. Наконец, успокоившись, сообщил:

– Никита безмозглый полез в ёлки сразу, как встали, а оттуда как вылетит зверюга и под себя его. Я дубиной огрел медведя по башке, а тот отмахнулся, как от щепки. Егорка с другой стороны топором ударил, но сдачи получил.

Архип, осмотрев тело Никиты, изрёк:

– Дураком жил, дураком и помер! Разбойничья лихость, ребятки, требует учения – делай то, что тебе говорят, и не лезь в пекло наперёд батьки!

Монах тем временем, оторвав подол рубахи, перевязал голову пострадавшему – кровь проступила сквозь повязку, но течь прекратила. Во время разделки туши Авдей осторожно вырезал медвежью желчь и сходил осмотреть берлогу. Она представляла собой яму, выстланную толстым слоем тростника, под которым даже земля не промёрзла. В ней и похоронили Никиту.

Пуда по полтора мяса на брата, потроха, шкура и голова были вынесены за один раз. При подходе к логову поднялся ветер, набежали тучки, и закружилась метель. Архип довольно подвёл итог:

– Ну вот, сделали дело, и следы наши грешные прикроет!

Целую неделю пировали разбойники – наедались до отвала, некоторых даже стошнило от слишком жирной и обильной пищи. Медвежью желчь Авдей повесил под дымоходом сушиться, объяснив всем, что это пригодится при болезнях. Щеку и ухо Егору он смазал медвежьим салом – боль утихла, и дело должно было пойти на поправку. Медвежью шкуру вывесили мездрой наружу около входа в схрон на поперечине – птичья мелюзга усердно склёвывала остатки сала.

* * *

В конце февраля с южным ветром, незримой птицей-великаном, прилетела первая за эту зиму оттепель. Она сбросила иней с деревьев, осадила снег и наполнила лес предвесенним духом.

Через неделю выступила вода в речке, но ночные мартовские морозы быстро успокоили слишком раннюю водобеж, сковав её прочным ледяным панцирем. Обитатели логова, накопив силы медвежатиной, начали вести разговоры о хлебе, который давно закончился.

– Вот хлебушка бы родимого кусочек – и мяса никакого не нужно! Да, хлеб всему голова, без него и жизнь не мила!

Атаман долго терпел нытьё на эту тему, наконец, не выдержал:

– Так, страдальцы! Я вижу, что до весны вы умом тронетесь. То вам не так, это не эдак, а по сему завтра идём на вылазку! На днях народ масленицу гулять будет, и потянется он в одну знакомую деревеньку. По наледям двух речек мы дойдём до дороги с мостом, а где будем перескакивать по снегу – чтобы шли след в след, как волки!

В логове поднялся одобрительный шум, все принялись готовиться к знакомой и необходимой работе.

Утром вереница лиходеев двигалась по льду – идти было легко, а главное – следов не оставалось. В верховьях речки, где полоса наледи сужалась и раздваивалась, один из людей Мирона пошёл не в след и провалился по пояс в ледяную воду. Его выдернули, дали пинка и отправили обратно в схрон. Архип негодовал:

– Если кто ещё сделает шаг в сторону, подо льдом и останется – я его туда дубиной запихну!

Когда речка стала совсем узкой, атаман вывел ватагу в целину, и они с версту двигались медленно, проламывая наст местами по колено. Перевалив через гриву, разбойники оказались уже на другой речке, покрытой такой же наледью. Архип дал передохнуть всем и сделал последние наставления: