«…ещё 28 минут»

– Ну, вы меня удивили, женщина, – не мог успокоиться майор. – Вы смеете говорить о каких-то там айзерских генералах и о Магомаеве? К вашему сведению, я тоже люблю Муслима Магомаева, восхищаюсь его прекрасным голосом, но я вынужден огорчить вас – Магомаев не был азербайджанцем. Он был талышем[25], понятно? А главное не в этом, а в том, что Магомаев не был бы Магомаевым, если бы не вечная музыка великого армянского композитора Арно Бабаджаняна. И вообще, вместо того, чтобы говорить о Нельсоне Степаняне, дважды Герое Советского Союза, о маршале Баграмяне, адмирале Исакове, вы…

– Да пойми же, я лучше тебя знаю и об Исакове, и об Аветисяне, и про Нвера Сафаряна, командира Таманской дивизии, генерал-лейтенанта, который вошёл в Берлин одним из первых, знаю. Но дело-то в другом, – прервала его Карине Багратовна. – Ты не понимаешь, что не бывает плохих народов. И ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Совсем скоро ты отпустишь моего сына. Не ты, так твой командир. Ибо уже через час депутат армянского парламента позвонит твоему командиру…

– Мам-джан, Нвер Сафарян был генерал-майором, и это символично. Нам с майором Исраеляном есть о чем поговорить. Про-о-шу тебя, мама, перестань! – наконец-то сумел вклиниться в разговор Артак. – А вас, товарищ майор, – обратился он к остолбеневшему от дерзости и смелости Карине Исраеляну, – очень прошу, не спорьте с моей матерью. Она – истинная патриотка Армении. Она выросла в Горисе. Её отец был мастером-каменщиком, много домов построил в своё время в Лачинском районе Азербайджана. Они дружили семьями со многими азербайджанцами. Но это всё было в СССР. А мы с вами, как мужчины, во всём сейчас разберёмся. Пожалуйста, остановите машину, мне нужно в туалет.

– Скоро остановлюсь, тем более и мне нужно. Но твоя мать точно не права, – ответил майор. Он смотрел вперёд устало и угрюмо.

Артак обратился к матери:

– Мам, ну что ты набросилась на майора? Он, возможно… Нет, точно – герой войны. Он рисковал жизнью, а теперь он – милиционер. Ну что ты от него хочешь? Он же не президент и не премьер-министр, что он может? Скорее всего, он тоже страдает от беспредела Сашика[26] и его окружения. И, судя по тому, как искусно провёл операцию по ловле меня в сети, он – неплохой полицейский.

Мама промолчала. Она смотрела в окно машины. И уже корила себя за то, что своей несдержанностью создала ещё одну проблему для сына. Решив помочь ему, Карине начала было новый разговор, как тот с мольбой во взгляде попросил её замолчать.

– Не сердитесь на неё, товарищ майор, – сказал Артак. – Просто мама очень любит Армению и переживает за её нынешнее состояние.

– А мы что, не любим свою родину?! Мы не любим?!! – уже кричал майор.

– Вы тоже любите, конечно, любите, – поддакнула Карине.

– Вот вы говорили о Ази Асланове. А знаете ли вы о Рамиле Сафарове, офицере азербайджанской армии, который нанёс шестнадцать ударов топором спящему армянскому офицеру Гургену Маргаряну по шее и по голове? И это в центре Европы, в Будапеште. Там НАТО собрало офицеров из разных стран на учёбу и консультации. Это как понять, а-а? Этого негодяя приговорили к пожизненному заключению в Европе с правом прошения о помиловании лишь через тридцать лет отсидки. Ну а потом Будапешт, неожиданно для всех правозащитников, решил вернуть преступника Азербайджану, для дальнейшей отсидки оставшегося срока. И произошло это в аккурат после получения от Азербайджана кредитного транша в три миллиарда долларов. А азербайджанский президент взял и отпустил убийцу. Да ещё и орден дал за это, квартиру в центре Баку, звание майора досрочно, и компенсировал жалование за восемь лет, пока злодей сидел в тюрьме. Орден человеку за то, что убил топором другого человека, пока тот спал! Это немыслимо, мать, немыслимо, пойми же ты! Я тоже солдат, я тоже убивал, но я никогда не стал бы убивать спящего. А он смог. Они могут так. Они бы убили всех нас, если бы не наша доблестная армия. Всех без исключения. Они нас ненавидят от мала до велика, и для них умерший армянин – это путёвка в рай. Как вы можете хвалить айзеров?

– Знаешь, сынок, я не защищаю их. Я знаю, что там есть много негодяев, отъявленных убийц и мразей. Я знаю про жертвы Сумгаита и Баку, знаю про зверства азербайджанцев. Знаю, как в Сумгаите убивали мирных людей, стариков, женщин и детей. И согласна с тем, что эти чудовищные преступления совершали нелюди и подонки. Но знаю и другое – их умение дружить, их честность и преданность. Там много порядочных людей. Много, – уже успокоившись, сказала Карине Багратовна.

Она сделала глубокий вдох, затем выдохнула и продолжила: