«…ещё 28 минут»

– Не читал, простите, не читал. Простите меня, пожалуйста. Но раз вы не берёте женщин и детей, может, маму отпустите?..

– Не-е-е-ет. Это мы раньше не брали мирных людей в плен. Сейчас берём, после того как ваши начали брать. Они за месяц двух простых пастухов похитили. Те немного сбились с курса, а ваши взяли и увезли. Вот с такими приходится воевать. С твоей матерью всё в порядке, но мы её не отпустим. А поменяем на наших пленных.

Артак не знал, что делать. Он смотрел на «майора Исраеляна» со злобой и отвращением. Надо же такому случиться! Он, Артак Саргсян, в плену у азербайджанцев. «Майор Исраелян»… Какой там Исраелян? Наверное, Исмаилов или Искандеров…

– Искандеров, Фазиль Искандер[28]… Великий писатель, – Артак сам не понял, почему он громко назвал имя одного из своих любимых писателей.

«Майор» повернулся к нему.

– И при чём тут Фазиль Искандер?

– Да ни при чём, – выдавил из себя грустную улыбку Артак. – Интересно, как ваша настоящая фамилия звучит, раз вы не Исраелян. Возможно, вы Исмаилов или Искандеров, или Искандер… Вот я и сказал: Фазиль Искандер. Подумал, может, вас так зовут?

– Знаешь, умник, – косо посмотрел на Артака «майор». – Ты не думай, что азербайджанские солдаты только и умеют в плен брать безоружных глянцевых московских коммерсантов с их матерями или стрелять из РПГ по вашим дурацким танкистам на русских машинах. И своих азербайджанских писателей с армянскими или абхазскими мы не путаем. Знай, что его «Сандро из Чегема» я читал, когда ты ещё песню «Взвейтесь кострами»[29] заучивал в школе, придурок. Ты со мной так не шути, Артак. И не прикалывайся, а то и врезать могу, если первого раза тебе маловато.

– Я тоже читал «Сандро из Чегема» и ещё «Кролики и удавы». Забавное название, правда? Но ведь вы так и не представились, хотя и так понятно, что вы «удав».

– Командир отряда «Гюрза» специального назначения национальной армии Азербайджана – подполковник Гасан Мамедов. Я никогда не скрывался под кличками и позывными. Вот. А он, – Гасан кивнув головой направо, где стоял в военном камуфляже невысокий коренастый боец с длинной и острой бородой, автоматом с двумя магазинами наперевес и в десантной тельняшке – гвардии старшина Али. Он будет тебя охранять. Ну а «лейтенанта Петросяна» ты уже знаешь.

– Понял, – прикинулся спокойным Артак. – Простите, мужики, если что не так сказал, сами понимаете моё состояние. Я буду ровно себя вести. Вы только разрешите мне с мамой вместе находиться, переживаю я сильно.

– А ты не переживай. С ней ещё один наш боец, Чёрный Салман, или Гюрза. Он был здесь пару минут назад, с арафаткой и чёрной банданой. «Лейтенант» добрый, а вот Чёрный Салман злой. Он женщин не трогает, мужчин предпочитает. Он книжек не читал, как ты, но умеет обезглавить человека за 20 секунд, сам засекал. Поэтому с Гюрзой не связывайся и веди себя хорошо. Он по-армянски не говорит, как я, а по-русски лишь пару-тройку фраз выучил. Говори с ним по-английски, если знаешь язык, или по-турецки, либо по-арабски. А лучше не говори с ним вообще, – усмехнулся Гасан и продолжил:

– Он у нас как комиссар в Красной армии. Знаешь, кто такие комиссары были в вашей, советской армии? Я командир, он комиссар. Так что смирись, придурок. Захочешь сбежать – пристрелю. А если Салман нагонит, то просто отрежет голову. Но до этого он ещё кое-что с тобой сделает – что тебе точно не понравится. После увезём с собой твою голову и тело в отдельных рюкзаках. Поверь моему опыту, иногда тела легче меняются на солдат, чем живые люди. Так что тебе гораздо лучше поехать целым и на своих ногах на нашу базу за линией фронта, чем разрезанным на куски. Да и нам меньше тяжестей таскать. А теперь молчи, мне надо маленько отдохнуть, ночью отправимся в Кедабек[30], к нам. Будем границу переходить обратно в Азербайджан. Готовь паспорт, на паспортном контроле покажешь, ха-ха-ха, – засмеялся Гасан и, повернувшись на правый бок, что-то сказал по-азербайджански старшине, затем закрыл фуражкой армянского офицера глаза и начал засыпать.

– Гасан, Гасан, погодите. Прошу вас, – по-русски заговорил Артак, – дайте с мамой-то повидаться.

– Ну что вы за люди такие, армяне, а-а? Сказал же, всё о’кей. Чего тебе ещё? Не-е-ет, он будет клянчить, пока не добьётся своего. Пойдём, но если что не так, стреляю без предупреждения.

В порыве злости Гасан взял одной левой Артака за воротник и, поставив его на ноги, подтолкнул вперёд, но тот не смог сделать и шага, упав на сено. Гасан, выругавшись на азербайджанском, достал кинжал и разрезал скотч на ногах Артака.

– Шагай, придурок, – скомандовал он.

Старшина Али остался в коровнике.

Они вышли на воздух и, сделав несколько шагов, зашли в соседний коровник.

– Артак, сыночек, что они с тобой сделали, эти ублюдки?! – вскрикнула мама, увидев сына с раной на губе. И он вдруг заметил, что его губа порвана, и кровь лениво стекает с левого угла рта.