Еще более дикий Запад (СИ)

— Это да… их творения изучены столь же мало, сколь и сами сиу. Не хотите ли потанцевать?

— Нет.

— А придется, — меня перехватили и как-то так, что прямо пнуть захотелось. — За нами все-таки наблюдают. Я чувствую внимание.

— Это Чарли.

— И не только. Ваш супруг почти готов вызвать меня на дуэль.

Почему-то слышать такое было приятно.

Дуэль.

Сразу видно интеллигентных людей. Наши только морды били. А тут… дуэль.

— Спину держите прямо и голову чуть поверните. А выражение лица… представьте себе что-нибудь приятное.

— Что?

— Откуда я знаю, что для вас приятно?

— А вы что обычно представляете?

— Кладбище, — музыка заиграла, и некромант потянул меня куда-то. Я и пошла, правда, едва не споткнулась, наступив себе на юбку.

— Приподнимите их, да, второй рукой. Дама одной рукой опирается на кавалера, а второй придерживает юбки, чтобы не мешали.

— Кладбище, значит? — я вцепилась в хрустящую от накрахмаленного кружева ткань.

— Тихое уютное кладбище. На таких очень спокойно. И думать приятно. Не так высоко.

— Что?

— Юбки не так высоко задирайте, это может быть воспринято несколько… превратно.

— Ага, — я руку опустила и наступила Орвуду на ногу. — Извините.

— Ничего страшного. Но учителя танцев нанять стоит.

Еще и танцев.

— На Востоке довольно много значения придают умению танцевать. Постарайтесь просто расслабиться и не думать.

Я постаралась.

И снова наступила. Так, кладбище… тихое уютное кладбище, где я похороню Змееныша, из-за которого сейчас чувствую себя полной дурой.

— Вот так, все хорошо… кружимся. Милисента, не сопротивляйтесь.

Я пытаюсь. Но он то влево тянет, то вправо! То вообще на месте поворачиваться заставляет. Я может вся изнервничалась, пытаясь понять, куда мне все-таки идти. А что ноги оттоптала, так сам виноват, если определиться, влево или вправо, не может.

— В вас есть врожденное изящество, и чувство ритма неплохое, — попытался утешить Орвуд, — нужно лишь немного практики и, уверен, все получится.

Мне бы его уверенность.

— А теперь сделайте вид, что вам дурно.

Это как?

Я закатила глаза…

— Не до обморока, просто веер раскройте и помахайте.

Веер?

А, точно! Повесили на пояс и такую штуку. Еще подумала тогда, что матушке бы понравилось, кружевной, хрупкий.

Я сняла, хоть и не с первого раза. Все-таки с револьверами проще, чем со всею этой красотой.

— Вот так, обопритесь на мою руку и говорите…

— О чем?

— О чем хотите.

— О кладбищах? У нас тоже есть.

— Они везде есть. Улыбайтесь, но так, будто очень устали.

Я и вправду жуть до чего устала, что от музыки, которая нервы мои мотала, что от танцев, что от лицемерия этого.

— Сейчас я выведу вас на балкон и оставлю ненадолго, скажем, схожу за пуншем.

— Пунш пить не стоит, — на всякий случай предупредила я и подумала, что как-то этот момент мы с сиу упустили. Ладно, на завороженных моя кровь подействует, а на остальных?

Если тоже подействует?

И каким образом?

— Не буду.

Балконы здесь были, узенькие и тесненькие, что ласточкины гнезда. И доверия им никакого. Я глянула. Город и земля терялись в темноте, внизу, и мелькнувшая была мыслишка сбежать, попросту спустившись вниз, сразу утратила привлекательность.

— Не скучайте, — некромант откланялся. А я… я осталась одна. Правда, ненадолго. Я… я и вправду узнала его. Даже в маске. Маска ему идет.

И этот фрак.

И…

— Теперь ты и вправду на графа похож, — сказала я первое, что пришло в голову. И почему-то покраснела. Прямо чувствую, как всю в жар бросило.

— А ты на графиню.

— Смеешься?

— Нисколько. Ты красивая.

— Это ты просто одичал здесь, на западе, вот и отвык от нормальных женщин, — я протянула руку и коснулась человека, который… который стал близок?

А он поймал мои пальцы. И странно чувствовать его тепло даже сквозь тонкий шелк перчаток.

— Тогда хорошо.

— Что хорошо? — спросила я почему-то шепотом. А он… это на балконе места мало.

— Что отвык. Привыкший, я бы тебя, возможно, и не увидел бы. И жил бы дальше дурак дураком.

Мы близко друг к другу.

Это балкончик тесный. Именно. И… и я просто беспокоилась.

— Я испугался.

— Я тоже.

— Молли?

— Она… в общем, там сложно все. И тут тоже. Мне приказали тебя искать.

— Тогда ты нашла.

— Он думает, что я — как они. Он привык, что любую может заморочить. Вот и… даже сомнений не возникло. Повезло, да?

— Повезло.

Он осторожно касается моего лица. И тепло вновь же будоражит. Это уже бабочки в животе или еще пока гусеницы? Главное, неспокойно так.

И стыдно.

Страшно самую малость. Хотя что может быть плохого в том, чтобы целоваться со своим мужем? Особенно, когда никто не видит.

А заговоры… заговоры обождут.

Никуда они не денутся.

И потом мы просто стоим, я опираюсь на него, он… он обнимает меня. Молчим. Наверное, надо что-то сделать, сказать и рассказать… скоро здесь воцарится хаос или, наоборот, ничего не произойдет. И тогда как? Мыслей в голове слишком много, а я просто стою и стараюсь запомнить это мгновенье.

То, чем пахнет от его костюма.

И от него самого.

Его тепло. И дыхание. И то, как бьется сердце. Силу, которая такая родная, близкая. А время тянется, тянется, словно сочувствуя.

И я вздыхаю.

— Все будет хорошо. Мы… что-нибудь придумаем.

— С чем?

— Со всем.