Еще один круг на карусели

Я сказал, что охотно с ней встречусь, поскольку мой интерес к грибу носит очень личный характер. Старый миллиардер меня понял. Он заметил, что и сам ежедневно принимает экстракт, и тут же договорился о визите к ней на следующий день.

Перед тем, как проститься, миллиардер позвал секретаря и назначил меня пожизненным членом Ассоциации. С этим членским билетом я имел право приобрести экстракт со скидкой 10 процентов.

Штаб-квартира Ассоциации Здоровья, как объяснил секретарь, находилась рядом со станцией метро «Цимшатсуи». Мне пришлось воспользоваться этим современным и нелюбимым мною транспортом, на котором за несколько минут пересекаешь пролив между Гонконгом и материком, но при этом отказываешься от переправы на продуваемом свежим ветром пароме «Стар Ферри».

Для людей моего поколения, китайцев или иностранцев, «Стар Ферри» останется символом утерянного очарования старой английской колонии. Чудные суда, зеленые и черные, моряки в старинного покроя синей форме с белым воротничком, деревянные скамейки со спинками, меняющими положение в зависимости от направления движения, запах океана. Вид на бухту и на проплывающие мимо джонки под цветными парусами… Метро, которое вытеснило паром, конечно, куда быстрее и эффективнее, но это всего лишь метро: душное, без запаха живой природы, спрятанное от мира. Еще один пример того, как человек обедняет свою жизнь, считая, что улучшает, — и примеров таких тысячи.

Гонконгское метро настолько совершенно, что, даже когда поезд проходит глубоко под морским дном, мобильные телефоны ловят сигнал, и было смешно, когда мобильники вокруг меня наперебой принялись верещать. Прямо не метро в два часа пополудни, а какой-то ночной концерт сверчков.

Секретарь объяснил, как пройти от метро к зданию клиники, но первое, что я увидел на поверхности, это были три большие черепахи, подвешенные за лапы над дымящимся котлом у входа в китайскую аптеку.

Было время, когда такое зрелище меня бы не тронуло; возможно, я даже нашел бы его «экзотичным». Живя среди китайцев, я усвоил, что есть, в принципе, можно все, что движется, и не брезговал ничем. Доводилось есть собачье и змеиное мясо, а и однажды в провинции Юннань я попробовал мясо большого красивого панголина, которого вдобавок освежевали прямо у меня на глазах. Но люди меняются, и бывает, очень сильно.

После лет, проведенных в Индии, где я стал вегетарианцем, мне казалось просто безобразным, что трех несчастных животных заставляют страдать для того, чтобы привлечь внимание покупателей к черному черепашьему бульону, который тут же разливали по стаканам, выстроившимся в ряд на прилавке аптеки. Люди подходили, пили, потом расплачивались и шли дальше. По одному евро за стакан, не так уж и дорого. Если учесть, что речь идет о редком укрепляющем средстве, чудодейственном средстве от геморроя и, как и все китайские настои, естественном афродизиаке.

Клиника Ассоциации была на другой стороне улицы. Крошечный лифт поднял меня на шестой этаж. Секретарь представил меня доктору Ле Пинь.

Эта женщина была одним из последних продуктов старого коммунистического Китая. Простая, без косметики, круглоголовая, волосы с проседью подстрижены «под мальчика». Одета в толстый свитер и черные брюки под безупречно белым накрахмаленным халатом. В студенческие годы она, пожалуй, носила синюю маоистскую униформу и косы. Сейчас ей было около пятидесяти, так что она наверняка успела побыть какое-то время «маленьким красным дьяволом» во время культурной революции. А потом поступить в престижный Пекинский институт традиционной китайской медицины еще при жизни Великого Кормчего, когда туда принимали только надежную молодежь, истинных коммунистов. Что-то из того, прежнего мира еще осталось в ее осанке и внешности. На пальце у нее было обручальное кольцо, наручные часы выглядели не украшением, а просто механизмом, показывающим время. Она приняла меня в маленькой амбулатории. В воздухе ощущался приятный запах бальзамических трав и коры растений, которые три молодых девушки измельчали и растирали в ступках за стеклянной перегородкой.

Мы уселись друг напротив друга почти вплотную. Она интересовалась моим самочувствием, спрашивала, что меня беспокоит, и записывала все ответы. Она очень интересовалась моей реакцией на химио- и радиотерапию. Были ли у меня температура, зуд, рвота? Появлялись ли пятна на коже? Потом она взяла мою правую руку, положила ладонью кверху себе на колени и через лупу принялась тщательно рассматривать.

— Нет, я не собираюсь предсказывать вам судьбу, — заверила она. — Я смотрю на состояние вашего здоровья. Вслед за любым изменением в вашем теле меняются и ваши руки.

— Руки?…

— Да. Посмотрите сюда, — сказала она, касаясь маленькой указкой бугра между линией жизни и большим пальцем. — Посмотрите. Вот образования, напоминающие крохотные кубики тофу (паста из соевых бобов). Это означает, что ваш желудок слаб.

Она поискала еще, затем обратила мое внимание на то, что линия жизни завершается треугольником.

— Смотрите, вот это означает, что у вас были проблемы с почками, — сказала она.