Еще один круг на карусели

Раз в неделю приходил мусульманин с аккуратной сумкой, из которой он вынимал пропитанные кровью газетные свертки с говяжьим филе и бифштексами. И вот однажды Дитер, мой друг-фотограф, указав на бродячих коров, столпившихся у мусорного бака с явным намерением полакомиться содержимым, сказал: «Вот что ты ешь вместе с замечательным мясом, которое приносит тебе твой мусульманин. Заодно подумай и о свинце с этой газетной бумаги!» И он был абсолютно прав. Хоть наш мусульманин и забивал священных для индусов коров, они не выросли на его зеленых пастбищах. Понятно, что он торговал мясом бродячих животных, кормящихся чем попало.

Это был первый импульс, побудивший меня отказаться от мяса. Потом, переставая видеть в животных только мясо, я стал смотреть на них другими глазами, все больше ощущая, что они живые, они — часть общей жизни, заполняющей мир. Теперь мне на бифштекс смотреть противно, от запаха жарящегося мяса меня мутит, а мысль о том, что можно выращивать животных только для того, чтобы их убить и съесть, причиняет мне боль. Когда мы выращиваем животное, чтобы потом убить, обрезаем свиньям хвосты, чтобы их не грызли соседки, подпиливаем курам клювы, чтобы они, обезумев от неподвижности, не кровавили друг дружку, — вот примеры дикости разума.

— Но ведь овощи и фрукты тоже живые! — заявляют «мясоеды», будто мы, сорвав помидор, заставляем растение страдать, подобно курице, которой сворачивают голову. Или будто ягненок растет на грядке, как салат или капуста. Овощи созданы для еды, а животные нет! Самая естественная пища для человека — та, что производят земля и солнце.

Миллиардера все не было. Я смотрел на жареных поросят и мысленно спрашивал тех, кто собирается их есть: «А вы когда-нибудь слышали крики, которые доносятся с бойни?» Сделать бы так, чтобы их слышал каждый, заказавший бифштекс. В каждой клеточке забитого животного — предсмертный ужас. Моя бабушка, как и все, ела мясо (если, конечно, оно было в доме), но она всегда говорила, что нельзя есть мясо только что забитой скотины. Нужно, мол, подождать. А почему? Может, старики, такие как она, знали о том, как вредно набивать живот агонией другого существа. Ведь то, что мы уклончиво называем «мясом», на самом деле — куски трупов, плоть мертвых животных, убитых существ. Зачем делать из собственного желудка кладбище?

Анджела ест мясо, такое случается, для меня же это невозможно. Дело не только в здоровье, в том, чтобы не поглощать отбросы, пережеванные уличной коровой, дело в морали. Вот вам простой, красивый способ внести свой вклад в борьбу с насилием: не поедать живых существ.

Наконец прибыл миллиардер с двумя дочерьми и прочие гости. Это прервало мою немую и бесплодную тираду в защиту бедных созданий.

Директор вышел к нам навстречу и повел в отдельный зал, где уже был накрыт большой круглый стол. Я шепнул ему на ухо, что я вегетарианец. Оказалось, он уже в курсе и сказал, чтобы я не беспокоился.

Мы расселись; для младшей дочери миллиардера, которую посадили рядом со мной, видимо, было мало сервировки, и рядом с фарфором и палочками из слоновой кости она положила два мобильных телефона, которые временами подавали голос, внося, так сказать, оживление в нашу застольную беседу. Я видел, что старик, как и я, был от этого не в восторге, но даже он со всем своим богатством не мог остановить волну новшеств.

От него я узнал, что завтра в одном из торговых центров коммунистического Китая в Гонконге откроется первая выставка-ярмарка достижений традиционной медицины. Он посоветовал мне сходить. При этом предостерег меня от возможных подделок и еще от экспериментальных, непроверенных препаратов, прежде времени выставленных на продажу.

Я пошел туда. В огромном зале рядами расположились десятки мелких киосков, в которых сидели бывшие партийные кадры, переквалифицировавшиеся в бизнесменов. Были здесь и молодые шанхайские «яппи», и даже офицеры Освободительной армии — они демонстрировали новые фармацевтические продукты вооруженных сил. Здесь можно было наглядно увидеть, во что превратилась Поднебесная. Нынешний Китай — деловой, прагматичный, с ним, как предостерег меня старый миллиардер, нужно держать ухо востро.

Через час карманы у меня были набиты визитными карточками и образцами многочисленных лекарств. Наиболее популярными на выставке были два направления: лечение рака и увеличение потенции.

Я уже думал, что я — единственный иностранец здесь, пока не увидел другого, который тоже собирал весь материал, попадавший ему под руку. Он представился как специалист в области китайской медицины, сказал, что преподает в английском университете. Но я думаю, он шпионил на какую-нибудь крупную западную фармацевтическую компанию, которая не хотела упускать возможность прибрать к рукам важное открытие — если оно, вдруг, будет сделано.

Мы поговорили немного, и в конце я спросил его, не придумали ли китайцы какое-нибудь лекарство от рака, более эффективное, чем те, которыми располагала западная медицина.

— Нет, ничего такого, — ответил мне он. — Зато есть отличные пищевые добавки.