Еще один круг на карусели

Как заправский паломник, я встал затемно и пешком направился в Церковь Мадонны. Полная луна обволакивала голубоватым сиянием контуры укреплений. Звук моих шагов привел в состояние боевой готовности велорикш, которые так всю ночь и продремали здесь, свернувшись в своих колясках.

— Пирамида? Пирамида? — спросонья запричитали они в надежде, что им сейчас удастся отвезти первого клиента поглядеть на новую достопримечательность. Женщины, которые только принялись раскладывать на лотках свой товар, не особенно настойчиво попытались продать мне четки и медальоны с изображением Мадонны.

В церкви начиналась первая месса. Я прошелся по нескольким приделам, по старым коридорам. Потом отправился к знаменитому колодцу и присел на каменную скамью полюбоваться прекрасными магнолиями, колышущимися на ветру. Откуда-то появился старый священник и подсел рядом.

Завтракал ли я? Нет. И тут же я был приглашен подкрепиться в семинарской трапезной. В центре круглого стола стояли кастрюли и подносы с рисом, жареной рыбой, крутыми яйцами, креветками, гроздьями бананов и тончайшими филиппинскими спагетти, именуемыми «панзит». Но мой гостеприимный хозяин, семидесятилетний падре Рафаэль, почему-то решил, что все это мне не по вкусу, и принялся готовить овсяные хлопья с молоком в микроволновке. «Нужно соблюдать инструкцию, — внушительно сказал он. — Это вам не шутки — говорят, что эти печи, если ими неумело пользоваться, могут привести к импотенции!» Все расхохотались — и старые священники-преподаватели, сидевшие за нашим столом, и юные семинаристы, расположившиеся на скамьях вдоль стен. Кроме филиппинцев, здесь были приезжие из Индонезии и Шри-Ланки.

Вскоре разговор перешел на целителей.

— Если они не пользуются сатанинскими методами, а людям становится легче, то в этом нет ничего дурного, — сказал падре Рафаэль. Его, однако, больше интересовала пирамида. Спиритуалисты (Орбито считался у них кем-то вроде священнослужителя и именовался «преподобным») хоть и были маргинальной сектой, но все-таки оставались в лоне католической церкви. Какие же претензии к пирамиде?

Я дал ему брошюру, изданную «Орбитурсом», и падре Рафаэль тут же указал мне на одну вещь, которая ускользнула от моего внимания: пирамида, изображенная на обложке, излучала свет… в форме креста.

— Видите? Все на месте, — сказал он, удовлетворенный. — И если пирамида привлекает сюда туристов, это хорошо для всех. Если же они вдобавок потом выздоравливают — тем лучше!

Тогда я спросил его о Мадонне и ее чудесах. Эта статуя, как рассказывал он, когда-то украшала нос испанского галеона, прибывшего из Мексики. Репутацию чудотворной она приобрела немного позже, когда во время пожара в городке Манаоаг приор церкви велел, чтобы статую пронесли по улицам, и огонь внезапно унялся.

— Возможно, это просто ветер изменил направление, но люди поверили в чудо, — добавил он.

— А разве вы сами не верите в чудеса?

Он не ответил мне прямо, но, приблизив губы к моему уху, словно желая открыть мне секрет, которым мне ни с кем не следовало делиться, сказал:

— Знаете, мы тоже вынуждены прибегать к кое-каким уловкам с Мадонной.

Я уставился на него в недоумении.

— Статуя целиком сделана из слоновой кости, — продолжал он. — Но желательно об этом не распространяться. Знаете ли, сейчас такие времена… антиквары и все такое. И вот, мы изготовили копию, чтобы ее носить во время ежегодной процессии. Эту копию мы так и называем — «Ла Кальейра», то есть та, которую носят по улицам. Но для людей она такая же чудотворная, как и настоящая!

Когда я вышел, солнце уже поднялось высоко; начинало припекать. Все лотки работали; женщины снова попытались мне что-то продать. Правда, одна из них подошла ко мне с совсем другой просьбой.

— Прошу тебя, помоги мне, вылечи мою шею. Я знаю, ты хилер, — сказала она и показала мне бубон под ухом.

Мне было очень неловко. Моя борода, мои седые волосы создавали иллюзию, что я могу ей помочь, подобно тому, как любая красная жидкость создает иллюзию крови.

Мне ничего другого не пришло в голову, как положить ей руку на спину, после чего я поспешил прочь, в то время как другие женщины со смехом говорили бедняжке:

— Он не хилер, он Санта-Клаус!

Я не забыл о свидании, назначенном в пирамиде. Велорикша довез меня до ворот. Это был день торжественного открытия. То, что сегодня было полнолуние, считалось хорошим знаком.

Леса убрали, и пирамида возвышалась над зеленым лугом. Дитер уже ждал меня; у него все было готово для эксперимента. Мне пришлось снять часы и вообще оставить все металлические предметы, которые имел с собой. Дитер измерил мне давление и пульс, поднес свой «волшебный» прут, который тут же крутанулся, потом при помощи устройства, напоминающего не то металлоискатель, не то счетчик Гейгера, обследовал меня с головы до ног, записывая какие-то цифры.