Еще один шанс

– Ты это, парень, уймись, – проговорил сидевший в пролетке мужик с заметной растерянностью. – Мы не воевать приехали. Поговорить бы надо.

– Вас тут трое. Вот и поговорите, – фыркнул Мишка и, шевельнув стволом, приказал: – В сторону, пока башку не снес.

– Зря ты так, – угрюмо бросил мужик, явно не зная, как реагировать на создавшуюся ситуацию.

Он ожидал всего. Криков, угроз, размахиваний топором, но не револьвера, возникшего в руке парня словно по волшебству. С первого взгляда было ясно, что оружием этот парень пользоваться умеет. А если вспомнить, что прибравший к рукам всю реальную власть в городе урядник весьма к нему благоволит, то невольно задумаешься, а так ли и нужна та пушнина. Но с другой стороны, давать слабину, да еще и при разговоре с мальчишкой, означает потерять любое уважение. Так что сидевший в пролетке купец, собрав в горсть всю свою гордость и смелость, не спеша слез на землю и, заложив большие пальцы рук за пояс, вздохнул:

– Ты чего это правила нарушаешь, парень?

– И какие же правила я нарушил? – иронично хмыкнул Мишка, делая шаг в сторону так, чтобы держать в поле зрения всех троих. – Не балуй, стрельну без второго слова, – пригрозил он мужику, заступившему ему дорогу.

– Промеж купцов и охотников давно сговор есть. Ежели ханты пушнину отдают, то ее только в факторию или к тем, кто пушниной промышляет. А ты что затеял?

– А мне ваши уговоры до фонаря. Раз цену не даете, то и договора нет, – презрительно скривился Мишка. – Мне ханты ближе, чем вся ваша свора. Еще чего скажешь?

– Наглец, – зарычал купец, окончательно теряя голову от злости.

– Какой есть. А вздумаешь мстить, сгоришь вместе с лабазом своим, – рявкнул в ответ Мишка, чувствуя, как от злости на загривке шерсть дыбом становится.

– Да он совсем бешеный, хозяин, – растерянно проворчал стоявший у пролетки мужик. – Недаром про него говорили, что он одного ссыльного голыми руками убил. А у того с собой нож был.

«И откуда ты такой информированный взялся?» – подумал Мишка, настороженно рассматривая мужика.

– Голыми руками, говоришь? – растерянно переспросил купец. – И что, никто его за это к судье не потащил?

– А как докажешь? Видоков-то не было. Да и слово промеж наших насчет него пришло.

– Я что-то не пойму, Ермил, ты его защищаешь, что ли? – растерялся купец.

– Предупреждает, что воевать тебе со мной самому придется, – зло усмехнулся парень. – Ссыльные в эту драку не встрянут. А власти на моей стороне будут.

– А они-то с чего? – окончательно растерялся купец.

– А с того, что я сам-один беглого каторжника, что штабс-капитана с дочкой в заложники взял, пришил. Не станут они ради вас, торгашей, со мной ссориться. Вдруг еще кто сбежит?

– Ты хоть скажи, много еще пушнины у тебя? – помолчав, осторожно спросил купец.

– Сколько привез, все отдал. Хантам сейчас товары очень нужны были. Голодно у них по весне, – нехотя ответил Мишка.

– Ладно. Давай так сговоримся, – вздохнул купец. – Если снова пушнину от них привезешь, сперва ко мне зайди. Спросишь лавку купца Семенова. На торгу любой покажет.

– А что на это урядник скажет? – иронично хмыкнул Мишка. – Да и не уверен я, что ты цену дашь. Ефрем за ценой не стоял. Особенно как услышал, что мне не деньги, а товары нужны. Он человек честный и по совести все сделал. Потому к нему и пошел.

– Так и я товаром дам, – горячо возразил купец. – И за ценой не встану. Ты пойми, парень, мне с той пушнины доход сам-пять выходит. А ты ее бог знает кому отдал. Да Ефрем же ее даже продать толком не сможет. У него покупателя нет.

– С чего это? Что ж он, не купец что ли? – возмутился Мишка.

– Купец. Да только пушнина товар особый. На него спрос у особых людей.

– Это у иностранцев, что ли? – презрительно усмехнулся парень.

– А тебе не все одно, кому? – насупился купец.

– Не все. Англичане, вон, из шкуры выскакивают, чтобы японцев с нами стравить. Православным кровь, а им деньги.

– Ты это, думай, чего говоришь, – делано возмутился купец.

«А ведь ты, торгаш, что-то такое предполагаешь», – зло подумал Мишка, отмечая про себя его реакцию.

– Я знаю, что говорю. Зимой вон двух японцев живьем взяли. Думали мост взорвать. За-ради них аж их Екатеринбурга офицеры приезжали.

– Было такое, – мрачно кивнул все тот же мужик у пролетки.

– А ты про то откель ведаешь? – мрачно поинтересовался купец. – Небось, урядник проболтался.

– Дурак ты, купец. Я тех хунхузов и брал, – фыркнул Мишка. – И револьвер этот я с одного из них и снял.

Мишка выразительно качнул оружием, которое держал в полусогнутой руке. В этот момент мужик на него и кинулся, пытаясь отобрать револьвер и переломить ход переговоров. Вцепившись в руку парня, он сделал неуклюжую попытку вывернуть кисть, и Мишка, презрительно скривившись, разжал ладонь, роняя оружие. Мужик, увидев падающий револьвер, отпустил Мишкину руку и сделал попытку подхватить оружие, но на то и было рассчитано. Как только парень почувствовал, что рука свободна, тут же нанес удар кулаком в висок, отправляя мужика в нокаут.