Еще одна сказка барда Бидля

А я не могу сказать ничего. Мерлин, слава-слава, все получилось, но не радоваться же мне? Мне кажется, способность радоваться из множества прелестей этой жизни покидает меня первой. Сгорают светлячки, осыпаются блестки, шарики разбиваются… Я молчу, упрямо сжав губы.

- Ложись, - властно и почти грубо приказывает он.

Мне даже и не страшно. Я почему-то вспоминаю, как мама рассказывала мне про какого-то маггловского музыканта, жившего очень давно, веке так в восемнадцатом. Как он служил у какого-то герцога, а тот, решив сократить расходы, взял и уволил весь оркестр. И тогда этот музыкант написал концерт, прощальный, ну, когда уволенные музыканты вставали и уходили со сцены один за другим. А остальные продолжали играть, как ни в чем не бывало, а потом и они вставали и уходили… Так и у меня - сначала я перестаю радоваться, потом бояться. Не смогу любить, жалеть, понимать, перестану верить. Мои чувства покинут меня одно за другим, отыграв перед прощанием свою партию.

Я ложусь обратно на подушку, а Снейп, глядя мне в глаза, жестко и на этот раз без всякой тревоги и жалости, произносит какое-то заклинание, и я с ужасом понимаю, что он сделал. Он легилимент! Черт! Я знал, что таким был Дамблдор, что вот так умеет и Волдеморт. А теперь, оказывается, еще и Снейп может беспрепятственно покопаться у меня в голове, а защищаться я не умею. «Нет, нет, пожалуйста, не надо», успеваю то ли подумать, то ли все-таки прошептать я, но у меня перед глазами уже несутся потревоженные вторжением Снейпа воспоминания. Не все, конечно, ему нужен последний ритуал, и я вновь переживаю, почти так же ярко, то, как я превращался в огненное сердце и свое падение в пламя. И он успевает увидеть еще немало из того, что связано для меня с ритуалами…Потому что, когда я прихожу в себя и выныриваю из того кромешного ужаса, в который он погрузил меня, он очень бледен, я замечаю это даже в свете пары свечей, что освещают спальню. Конечно, ты же увидел себя, ты увидел себя в моих воспоминаниях, вот, посмотри, кем ты себя чувствуешь сейчас? Но он произносит, совершенно холодно:

- Поттер, это просто магия. Ваша кровь не превратилась в лаву, вы не сгорели в вулкане. Перестаньте убеждать себя в этом. Физически Вы в полном порядке.

- Да, - зло улыбаюсь я ему, - главное, чтоб заводная игрушка была в порядке, пока не добежит до конца дистанции, правда, профессор?

В его глазах сейчас полыхает настоящий гнев. Что, ударишь меня сейчас? Ну, давай же! После всего, что ты только что со мной проделал, это будет достойным продолжением! Но внезапно, как-то неуловимо, что-то меняется в его взгляде, я впервые вижу столь явную смену эмоций на его лице.

- Гарри, - говорит он внезапно очень мягко, - ты просто испугался. Ничего не было - ни огня, ни лавы. Извини меня, я не должен был этого делать. Просто ты меня напугал. У тебя что-нибудь болит? Скажи мне.

И я, совершенно неожиданно для себя, говорю, словно ища у него помощи:

- У меня будто все выгорело внутри, вены, артерии - все.

- Что-нибудь болит?

- Все. Руки, плечи, спина, живот…

Он резко поднимается и выходит из спальни, а минуту спустя возвращается, держа в руках несколько баночек, которые он выставляет рядком на прикроватном столике. И вроде бы это не зелья, а какие-то мази. Он открывает их все, одну за одной, и просит меня сказать, какой запах мне больше всего нравится. Я ничего не понимаю, но выбираю одну, которая пахнет корицей и апельсином. Смешно. Дух Рождества…

- Куртку сними, - тихо говорит он.

- Зачем?

- Я тебя просто разотру, и все пройдет. Ну, давай же.

Я подчиняюсь, я уже не дрожу, когда он берет меня за руку. Он набирает немного мази и осторожно, будто я и вправду сгорел в вулкане, начинает разминать мое запястье, мягко, неспешно, будто хочет добраться до каждой венки, до каждой косточки. Спальня наполняется ароматом - апельсин и корица, а Снейп постепенно поднимается выше по моей руке, от запястья к локтю, все так же неспешно разбирая меня на молекулы. И там, где он касается меня, я перестаю чувствовать боль. И как-то непроизвольно закрываю глаза.

- Ты сейчас заснешь, - я слышу его голос будто сквозь вату. - Все скоро пройдет, просто спи.

Я засыпаю, убаюканный теплом, сладко-терпким запахом мази, прикосновением его рук к моим плечам и груди. И боль, и страх отступают.

Посреди ночи - а это точно ночь, по-прежнему горят свечи, и в доме такая тишина и покой, какие бывают только глубокой ночью - я внезапно, сам не понимая отчего, вдруг резко открываю глаза. Я лежу рядом со Снейпом, какое там рядом, я опять, как в прошлый раз, прижимаюсь щекой к его груди и ощущаю тепло его рук, крепко держащих меня. И слышу стук его сердца.

- Ты чего? - спрашивает он, и по его голосу, встревоженному и довольно бодрому, несмотря на столь поздний час, я понимаю, что он не спал.

- Не знаю, просто проснулся.

- Что такое?

Я и сам не могу объяснить, что меня разбудило, только вот жалобное урчание моего желудка объясняет причину лучше, чем всякие слова.

- Гарри, - Снейп приподнимается на локте и смотрит на меня, - ты что-нибудь ел сегодня?

- Я?