Еще одна сказка барда Бидля

Мне нравится, как он поддерживает меня. Я опираюсь головой на его плечо, он одной рукой держит плошку (наверное, не так горячо, раз не обжигает ему пальцы), а другая его рука у меня на груди, поверх одеяла. Я чувствую себя совсем-совсем ребенком, лет, наверное, пяти. И почему-то нахожу в этом что-то хорошее, хотя я дылда почти восемнадцати лет, разлегся тут на груди у взрослого дядьки, который старше меня вдвое, с которым у нас такая, прости Господи, история взаимоотношений, что впору пойти и повеситься, причем желательно обоим.

Я осторожно делаю первый глоток, горячо, конечно, но мне почти сразу становится теплее.

- Для Блейки ты тоже теперь Мастер, - тихо продолжает Северус, пока я пью. - Эти существа служат Смерти. Ты видел ее, говорил с ней, она тебя отпустила. Ты добровольно принес себя в жертву. Поэтому ты теперь для него большой авторитет.

- А ты, правда, ей служил?

- Правда. Пей уже давай. Охота на драконов и Мировых змеев - дело, несомненно, увлекательное, но я за последние десять дней сыт ею по горло. Так что если ты опять будешь бредить, придется удавить тебя подушкой.

Я пытаюсь смеяться. По его голосу я угадываю, что он тоже улыбается. Ну, это ж надо, десять дней прошло!

- Тебе больше не на что меня выменивать, - говорю я, - не удавишь. - Но отвар пью. - Расскажи мне.

- Что тебе рассказать?

- Про все. Как ты ей служил, откуда у тебя Блейки, как ты меня выменял. Все-все.

Он вздыхает, забирает у меня опустевшую плошку, но продолжает сидеть, поддерживая меня, только спускается чуть ниже, так, что я уже просто лежу у него на груди. Сейчас будет курить, точно, я слышу, как он вытаскивает сигарету из нагрудного кармана.

- А можно мне?

- Конечно, тебе нельзя, - твердо отвечает он и затягивается. Ну ладно, я хоть дым понюхаю.

Мне кажется, он не очень хочет сейчас обо всем этом говорить, но, если я сейчас закрою глаза, Мировой Змей точно будет, а я не хочу. Это ж действительно ненормально - десять дней драконы, пещеры, змеи и рыцари с пиками. Это, наверное, я - рыцарь с игрушечной пикой. По крайней мере, когда-то я так думал. Оказалось, что вроде бы действительно рыцарь, хоть и вообще без пики. С палочкой. Но и ее оказалось достаточно.

- Гарри, это очень длинная история… А ты скоро заснешь, потому что отвар не просто жаропонижающий.

Вот хитрый человек! Поит меня черт знает чем, ничего-то от него не добьешься!

- А Блейки действительно проводник душ? - я не уймусь, пока сон не подкосит меня!

- Не совсем. Жители холмов собирают заблудившиеся души, в основном те, что не могут найти упокоения. Разбившихся в скалах, погибших в подгорных обвалах, замерзших на ледниках, заплутавших на пустошах. Такая вот северная романтика… Проводниками могут быть Хранители.

- А ты?

- Что я? Теперь уже не могу. Она же меня вернула.

- Ага. Это было два года назад?

Он, наверное, не захочет об этом сейчас говорить, чтоб меня не расстраивать. Ведь он смог вернуться, когда мои родители погибли. И он действительно не отвечает.

- Северус, я понимаю, что ты сейчас скажешь, что мне не стоит об этом говорить, но она же мне рассказала. Ты вернулся, когда мама с папой погибли, да?

- Чуть раньше.

- Но ведь сейчас ты уже человек. Хотя Блейки с этим и не согласен.

- Человек, - тихо говорит он. - Уже почти два года.

- И как?

- Что как? А, это… Тяжело. Особенно поначалу. Я успел отвыкнуть за пятнадцать лет. Знаешь, очень трудно читать эмоции, у душ они выглядят иначе, там все очевидно, они как будто очищенные. Души утрачивают способность лгать. А здесь…

Он вздыхает, некоторое время молча гладит меня по волосам, а потом обхватывает меня уже обеими руками. Озноб, который я чувствовал совсем недавно, постепенно проходит, я согреваюсь и начинаю ощущать действие отвара - у меня тяжелеют веки, говорить становится неохота, так что я с радостью принимаю его молчание. И медленно проваливаюсь в сон, будто меня опять утягивает сквозь пласты времени. И никаких змеев.

* * *

Когда я просыпаюсь, в комнате почти совсем темно, в кованом подсвечнике на столике горят две свечи. Я лежу один, жара нет, зато я абсолютно мокрый, как мышь, до самых корней волос. Почему как мышь, я не знаю, просто так говорила мама. И пижама, и подушка, и пододеяльник - все такое влажное, что хоть выжимай. Видимо, температура у меня была отнюдь не детская. А где ОН? Ладно, Поттер, ты не ребенок, надо было сдаваться в больничное крыло - тогда бы поток посетителей и сиделок у моей кровати не иссякал ни днем, ни ночью.

Я прислушиваюсь, слышу какой-то шорох из-за двери. Ну, точно, он в кабинете, наверное, сидит за столом, копается в каких-нибудь бумагах. Он же опять директор Хога, и Мак Гонагалл жаждет, когда сможет скинуть на него большую часть забот. Скинула уже, небось. Но надо как-то привлечь его внимание - мне бы дойти до ванной и переодеться, а сам я не дойду. Хотя можно попробовать - не дойду, так хоть внимание на себя обращу. Нахожу очки на столике, пытаюсь сесть и так сосредотачиваюсь на этой задаче, что даже не замечаю, как он входит.

- Ты куда-то собрался? - спрашивает он удивленно. - И далеко ли ты дойдешь?