Еще одна сказка барда Бидля

- Ну а чья же еще? Даже в службе Смерти есть свои плюсы. Подремли пока. Я хоть отмоюсь. Если хочешь, потом дотащу тебя до ванной. И будем пить чай. И можешь дальше мучить меня расспросами, хотя, я думаю, ты сегодня с мисс Грейнджер уже изрядно наболтался.

Проводит рукой по моим волосам, зарывается в мои непослушные лохмы, поднимается и уходит. А я, пожалуй, действительно, подремлю.

* * *

Ночью я внезапно просыпаюсь, не могу даже толком сказать, отчего, но мне кажется, я только что кричал. Но вот совершенно не помню, что же такое мне снилось.

- Гарри, Гарри, хороший мой, малыш, все прошло, все кончилось, тише, маленький, - шепчет он мне в самое ухо, прижимая к себе, пытаясь отогнать мой кошмар.

Я непонимающе моргаю со сна, в спальне еще темно, значит, сейчас глубокая ночь, ведь в мае рассветает очень рано. Но на столике у кровати уже горит свеча, так что я различаю его глаза - боль, тревога и опять эта вина…

- Этого больше никогда не будет, понимаешь? Не бойся, - продолжает говорить он мне, и мне даже кажется, что голос его немного дрожит.

Я просто обнимаю его за шею, раз я маленький, значит, мне можно, и говорю шепотом:

- Северус, все нормально, я даже не помню, что мне снилось. Гадость, наверное, всякая.

- Ты кричал.

Его голос больше не дрожит, он как-то сразу успокоился, удостоверившись, что я готов обнимать его даже после того, что мне приснилось. Если я кричал, вариантов мало - ритуалы или Волдеморт. Мы сидим в кровати, облокотившись на подушки, вернее, сидит он, а я опять на нем повис. Смешно и приятно. Я, бедный и замученный герой магического мира, наконец, нашел, в кого мне вцепиться… Он гладит меня по голове, точно, как будто я ребенок, которому приснился страшный сон.

- Гарри, - наконец говорит он, - может быть, тебе лучше избавиться от этих воспоминаний?

Я сразу напрягаюсь, убираю руки с его шеи, немного отодвигаюсь. Я не хочу. Нет, он же не посмеет… Я же не игрушка! Он сразу же замечает по моему взгляду, что сказал что-то неправильное.

- Гарри, - продолжает он очень мягко, - я не собираюсь стирать тебе память. Мы могли бы приглушить воспоминания, как делали это после второго крестража. Зачем тебе жить с этой гадостью?

- Не хочешь быть главным героем моих кошмаров? - я немного расслабляюсь, услышав, что памяти меня лишать никто не собирается.

- Не очень, честно говоря. Тем более что я стал им вполне заслуженно.

- А что я такого страшного кричал сейчас?

- Если ты не помнишь, я не буду пересказывать.

Я еще немного обижен его предложением, но мне опять хочется тепла, уверенности и покоя, которые, кажется, исходят от него, когда он обнимает меня, так что я вновь пододвигаюсь поближе, и кольцо его рук надежно защищает меня от всех кошмаров и опасностей этого мира. Что ж, наверное, настало время поговорить о том, что с нами случилось.

- Северус, пойми, я не хочу ничего забывать. И я вовсе не считаю тебя изувером, насиловавшим несчастного ребенка. Я тот еще ребенок, правда. Если бы мы не сделали этого, Темный Лорд до сих пор был бы жив и здоров, а вот что было бы с нами - неизвестно. Ты же не планировал ничего такого, когда запер нас в Греймор-хилл?

- Нет, конечно. Если б я знал, чем все кончится…

- Ты бы нас не запер, а сразу сдал Лорду? - я пытаюсь улыбнуться.

Я знаю правильный ответ на мой вопрос, мне Смерть вполне доходчиво все объяснила. А вот врать он не должен!

- Я поступил бы точно так же, - правильно, не врет!

- Выхода ведь не было. Только если бы ты пошел со мной. А это было невозможно.

- Гарри, - он чуть разворачивается, чтобы видеть мое лицо. - Но ты ведь… ты же живой человек. Ты тогда был еще совсем ребенок. Это я отнял у тебя все…

Так, значит, Хранителям и директорам Хога тоже не чужды приступы самобичевания! Но я-то его ни в чем не виню.

- Что ты у меня такого отнял?

Но я вдруг вспоминаю, как постепенно теряла краски и угасала моя жизнь, как уходили чувства, а на их месте разрасталась угрожающая пустота. Только вот в этой пустоте он все равно оставался тем, за кого я держался. Как это ни странно…

- Я видел, как ты становился тенью у меня на глазах. Ты же открыто говорил, что теряешь все, что важно для тебя. Ты шел к смерти как к избавлению, вернее, ты просто знал, что должен дотащить себя до определенной точки. Что я должен был думать? - опять хриплый срывающийся шепот.

- Северус, но я говорил об этом только с тобой. Ни с кем больше. Это хоть что-то для тебя значит? Тебе же тоже было плохо?

Я нахожу его руку и переплетаю мои пальцы с его - и даже в полутьме отчетливо вижу, насколько его рука крупнее моей, и в то же время тоньше и изящнее. Но он сжимает мои пальцы, подносит мою руку к губам и тихо говорит: «Малыш».

- Откуда у тебя столько всепрощения, котенок?