Еще одна сказка барда Бидля

- Я не могу жить без тебя. Думаю, это уже и так никогда не расторгнуть, - просто отвечаю я.

И тогда он достает из кармана своей мантии небольшую коробочку, отделанную бархатом. И в ней два кольца какого-то белого металла. Но это не просто кольца - каждое из них искусно выполнено в форме змея, кусающего себя за хвост. И глаза змея, сделанные из крохотных зеленых камешков, таинственно поблескивают.

- Мировой Змей! - восхищенно шепчу я. Главное, со знанием дела! Только он не золотой.

- Символ бесконечности, - улыбается он.

И очень осторожно надевает мне на безымянный палец одно из колец, касаясь меня так бережно, будто я могу рассыпаться у него в руках, развеяться, словно морок. А я беру второе кольцо, и оно легко скользит по его длинному пальцу. Мне кажется, что светящийся кокон вокруг нас разгорается все ярче, а потом нити магии словно скручиваются в две спирали и устремляются к нашим соединенным рукам. И кольца вбирают их без остатка - только глаза змеев на секунду ярко вспыхивают. И мы несколько секунд не двигаемся. А потом он вдруг резко закрывает лицо руками и выдыхает:

- Люблю тебя! Мерлин, как же я тебя люблю!

И целует. Сначала бережно, мягко приоткрывая мои искусанные за эти дни губы, а потом все настойчивее, не сдерживаясь, все глубже, будто хочет выпить меня всего. Но я словно переполняюсь какой-то новой жизнью, ощущаю вкус его губ, ловлю его дыхание, позволяю его языку скользнуть глубоко-глубоко. Мои пальцы в его длинных волосах, я прижимаюсь к нему все крепче, это я хочу вобрать его всего без остатка. Он любит меня! И мы сейчас скатимся с лестницы…

Он замечает это первым.

- Пойдем наверх, - шепчет он мне, медленно отрываясь от моих губ. - Думаю, это надо хоть немного отметить.

Я не помню, как я поднимаюсь со ступеней, как позволяю взять себя за руку и повести за собой наверх, но теперь уже не в кабинет, а в директорскую спальню. И я ни минуты не сомневаюсь в том, что сейчас произойдет между нами. То, что сейчас было, это то, что, как говорил мне Рон вчера, бывает только в сказках - магическая помолвка. Только она позволяет свершиться магическим бракам, таким, что не расторгнуть никогда. И она никогда не ошибается.

В спальне темно и прохладно, те два дня, что не было нас, здесь не топился камин. В темноте я слышу только мерный стук капель за окном. Но Северус зажигает свечи, и их теплый свет выхватывает из тьмы привычные предметы обстановки - столик и кресла у окна, диванчик, высокие резные шкафы вдоль стен, кровать под высоким балдахином. Я почему-то отвожу взгляд.

- Разожги камин, - говорит он мне, - я принесу нам что-нибудь выпить.

Я шепчу «Инсендио» и опускаюсь на ковер, уже освещенный первыми всполохами пламени, пробегающими по дровам. Волна тепла достигает моего лица. Во мне все замерло. Так бывает, когда ты знаешь, что что-то должно неминуемо произойти, то, чего ты и хочешь и боишься. И ты еще можешь уйти, но у тебя нет сил повернуть назад. Как будто что-то ведет тебя. Пламя притягивает, я не могу оторвать взгляд.

- Гарри, - его низкий голос позади меня.

Он протягивает мне бокал, наполненный белым, чуть искрящимся в свете камина вином. Чуть кисловатый свежий, легкий аромат.

- Это Шабли. Будешь?

Я принимаю бокал из его рук, мы пьем молча, не отрывая глаз друг от друга. За нас. И также молча ставим опустевшие бокалы на каминную полку. Он подходит ко мне, я чувствую легкую дрожь, пробегающую по телу. И его пальцы медленно скользят по моим губам, будто пробуя их на ощупь, чуть приоткрывая. Мне кажется, это длится бесконечно - от его прикосновений мои искусанные губы словно оживают, к ним приливает кровь. И я инстинктивно дотрагиваюсь языком до его пальцев, а он продолжает ласкать меня, не отрываясь, глядя мне в глаза.

- Зачем ты напялил эти чертовы гриффиндорские тряпки? - спрашивает он хрипло, не убирая пальцев от моего лица.

Только теперь они скользят по скулам, подбородку, по моим щекам, обводят брови, отводят назад упавшую на лоб челку. Будто он хочет запомнить мое лицо, как слепой, на ощупь.

- Мак Гонагалл хотел позлить, - с трудом говорю я, у меня пересохло в горле, мне не хватает дыхания.

- Гриффиндорской формой?

И он вдруг резко привлекает меня к себе, так, что я ощущаю все его тело под мантией, напряженное, горячее от желания. И его руки жестко и властно ложатся мне на бедра, не позволяя ускользнуть.

- Брось, - шепчет он мне куда-то в волосы возле виска, - теперь уже поздно бояться.