Еще одна жизнь (СИ)

- Погоди радоваться. Куда ее в твой холод с маленьким ребенком, да и не поедет она. Им, вон, Вильдам квартиру дал, отдельно пожить. Разве они согласятся снова к родителям?

Дмитрий задумался.

- Две квартиры, конечно, мне не дадут. Это уже сверх наглости. Но, если бы Саша годик поработал у нас, можно было бы и ему квартиру сделать.

- Дима! Ну почему ты не хочешь к нам вернуться, сюда, в Самарканд?

- Нет. Отсюда надо уезжать, и чем скорее, тем лучше.

- Да чего ты боишься? Землетрясения?

- Хуже.

- Что-то ты не договариваешь. Дину тоже всполошил, она уезжать собралась. Нас непременно хочешь к себе увезти...

- Да, Ирочка, нам русским надо обязательно отсюда уезжать, пока не станет поздно.

- Что ты меня пугаешь? Что, война из Афганистана к нам перекинется? - с опаской спросила она, но добавила с усмешкой: - Или китайцы захватят?

И она рассказала, как девчонки в ее отделе принесли китайский разговорник и в обед потешаются - изучают китайский язык, говорят: "Вот придут китайцы, а мы им...", - и она произнесла фразу, звучащую, как русский мат.

Дмитрий улыбнулся.

- Так что? - продолжала допытываться Ирина. - Ты мне так и не ответил. Почему мы должны уезжать?

Дмитрий помолчал и очень серьезно, даже трагически, сказал:

- Это очень большая ответственность. Но я тебе расскажу. Когда я лежал в реанимации в коме, у меня было видение. Будто я сижу в каком-то огромном помещении, похожем на зал ожидания на вокзале. Кругом люди: мужчины, женщины, дети, старики, - все грустные, кто плачет, кто молится. Рядом сидит седобородый старик и тоже вздыхает и что-то бормочет. Я у него спрашиваю: "Что случилось? Кто они?" А он отвечает: "Это беженцы". Я говорю: "Что? Война?" Он отвечает: "Нет. Хуже. Страна развалилась, теперь каждая республика - отдельное государство. И всех русских оттуда выгнали, а кто не хотел уезжать - убили. Но России они тоже не нужны. Россия уже не та, что прежде..." Он вздохнул и добавил: "Вот они и сидят здесь - ожидают, когда Россия повернется к ним лицом. Многие умирают, так этого и не дождавшись". Я спрашиваю: "Почему же Россия их не принимает?" А он: "Не та Россия, не та, равнодушие и жестокость царят в ней. Но, если есть у тебя кто близкие в других республиках, поторопи их, тогда они могут выжить". Он встал и пошел между рядами. К нему бросились люди, падали перед ним на колени, как перед священником, протягивали руки. Он кого крестил, кому что-то говорил, но до кого дотрагивался, те начинали блаженно улыбаться и исчезали. Это были, в основном старики и мужчины, изможденные, растерянные. Я помню это очень четко, за два года не забыл ни одной детали. Вот только он не сказал, когда это будет. Но сказал - поторопи. Вот я вас и тороплю, - он замолчал. Ирина тоже молчала.

- Ну, что скажешь, Ирочка?

- Если так, надо уезжать. А ты еще кому говорил, кроме Дины?

- Нет. Я боюсь, не поверят, засмеют или того хуже: обвинят в антисоветской пропаганде и посадят. Но даже, если этого не случится, все равно, нам русским лучше жить в России.

- А у меня же Ольга в Вильнюсе, за литовцем замужем. Как же они?

- Не знаю. А помнишь, она тоже жаловалась, что русских там не любят. Погонят, и их погонят.

- А муж? Он же местный?

- Ирочка, если мы крепко осядем в России, мы и им поможем в случае чего. Так ведь?

- Да. В Норильск, так в Норильск. Надо все обдумать, с детьми посоветоваться.

Они снова замолчали, задумались, прижавшись друг к другу.

К костру подошли Вильдам с Еленой, сели рядом.

- Вы что приуныли? - сами они так и светились от счастья. Вильдам достал из рюкзака бутылку красного вина.

- Захватил для особого случая. Выпьем ребята?

- После водки нельзя, - сказала Елена, - можно более крепкие напитки, но не слабые. Плохо станет.

- Да из нас уже вся водка вышла, мы трезвые, как стеклышко, - сказал Дмитрий. - Наливай, Вильдам.

- А я? - капризно надула губы Елена. - Я тоже такое вино люблю, а мне нельзя.

- Чуть-чуть можно, - успокоила ее Ирина.

И Елена призывно подставила стакан. Вильдам пристально посмотрел на нее, усмехнулся и налил пару глотков.

- Все. Больше не налью, - он обернулся к друзьям и сказал:

- Я специально эту бутылку взял. Хотел закрепить нашу дружбу и перейти с вашей дочерью на "ты", все же жена у меня ее ровесница, а она мне все "выкает" да по имени-отчеству зовет.

- А я согласна, - раздался голос Тани из темноты, и на свет вышла она и Саша.

Ирина удивленно на них посмотрела.

- Вы же спали? Что вас разбудило?

- Ничего, - загадочно улыбнулась Таня. - Выспались.

- Вот и замечательно, - обрадовался Вильдам. - Тут Дима говорил, что мы с Еленой являемся связью между двух поколений. Давайте, закрепим эту связь. Таня, тебе тоже можно глоточек, я знаю, - он плеснул Татьяне в стакан вина.

- А ты откуда знаешь? Я - дед, и то, только что узнал, - удивился Дима.

- А я - муж лучшей подруги.

Ирина опять покачала головой, но промолчала.

- Так вы что, с Татьяной "на брудершафт" будете пить? - лукаво посмотрела на Вильдама Елена.

- А ты против? - ответил он вопросом на вопрос.

- Совсем нет.