Еще одна жизнь (СИ)

Андрей вспомнил мать. Он совсем не знал своего отца, и никогда его не видел. Сколько себя помнил, были только мама и бабушка. Бабушка умерла давно, когда ему было шесть лет, и они остались вдвоем. Мама всегда много работала, у нее была ответственная должность в Самаркандском филиале Внешторга, но пока он был маленький, она не ездила в командировки. Когда же ему исполнилось двенадцать, мама объяснила ему, что он уже взрослый мужчина, вполне самостоятельный, а так как она больше не может отказываться от командировок по работе, то очень ему доверяет и надеется на него, что он ее не подведет. И он ее не подводил никогда: в квартире всегда было чисто, готовил он себе сам, а к ее приезду всегда накрывал стол, друзья к нему приходили только самые близкие, а с хулиганами он не дружил. И вот, лет шесть назад он стал замечать, что мама как-то преобразилась, похорошела, повеселела. О причине этих перемен он не догадывался, глуп еще был. Но "добрые" люди "открыли ему глаза". Одна из соседок с притворным участием сообщила, что, наверно, скоро у него появится отец, вот только у него уже есть жена и двое детей, а разбивать семью женщине, с ее положением, не хорошо и даже опасно. Он был поражен, но не столько тем, что мама полюбила какого-то мужчину, он был бы только рад за нее, но тем, с каким злорадством соседка говорила о возможной опасности, угрожавшей его матери. Андрей ничего не сказал маме, считал, что, если она сочтет нужным, сама все ему расскажет. Но вскоре, мама резко изменилась в худшую сторону: она стала задумчива, раздражительна, он замечал по утрам ее красные от слез глаза, она не разрешала ему поднимать телефонную трубку, а потом и вовсе отключила телефон, включала его только тогда, когда самой нужно было позвонить. И он решился сам заговорить с ней. Он рассказал ей о словах соседки. В глазах мамы сначала мелькнул испуг, а потом она обняла его, прижала щекой к своей груди, как делала в детстве, когда хотела пожалеть его и защитить, и сказала, что да, есть на свете такие люди, которым ненавистно чужое счастье, оно для них, как кость в горле, и они готовы совершить любую гадость, любую подлость, чтобы разрушить его. Но она со всем этим справится, потому что у нее есть такой замечательный сын. Через некоторое время, все наладилось, мама успокоилась, но с тех пор ее глаза были всегда грустные, даже, когда она улыбалась.

С мыслями о маме он уснул. Но проспал не долго. Когда он открыл глаза, уже рассвело. Елена перевернулась во сне: теперь она лежала у него под мышкой, прижавшись спиной к его боку, и положив голову на его руку. Он даже не заметил, так крепко уснул. Осторожно освободив руку, он встал, поправил на ней одеяло и оделся. На кухне он сварил кофе, нарезал бутерброды, но, съев один, вдруг устыдился, что хозяйничает здесь, как дома, да еще объедает ее. Заглянув в холодильник, отметил про себя каких продуктов, по его мнению, не хватает. На цыпочках прошел в спальню, его любимая, безмятежно раскинувшись, сладко спала, чему-то улыбаясь во сне. Он решил, что, наверно, ему. Внезапно возникшее желание наклониться и поцеловать ее, он с трудом подавил в себе и, так же на цыпочках, вышел.

Когда он уже надел куртку, собираясь потихоньку уйти, ему пришла в голову мысль, что он поступает, как нашкодивший мальчишка или кобель, который смывается втихаря, пока женщина спит. Что она подумает о нем, когда проснется? Сбежал, бросил, ничего не сказав, как какую-то девку! Тогда он вернулся в спальню, присел на краешек кровати и, сначала долго смотрел на нее, а потом мягко погладил по волосам, по щеке, по шее, наклонился и нежно поцеловал в губы. Она сладко потянулась, открыла сонные глаза и протянула к нему руки, присев на кровати. Одеяло сползло, открыв ее небольшие упругие, нежно розовые груди. Он обнял ее, еще раз поцеловал, подарил каждой из грудок по поцелую, но, боясь распалиться и снова остаться, просто крепко прижал ее к себе и тихо сказал на ухо:

- Мне нужно уйти.

- Да. Иди, - сонным голосом ответила она.

- Я еще приду.

- Да. Приходи.

- Ты проводишь меня?

- Не-а.

Он удивленно взглянул на нее. А она, приоткрыв слипающиеся глаза и хитро ухмыльнувшись, сказала:

- На гвоздике, за дверью, есть два ключа. Один ключ твой. А сейчас иди, я еще сплю.

Она рухнула на подушку и свернулась калачиком.

- Спи, моя маленькая, - шепнул он ей на ухо, укрывая одеялом.

Хотя он и не спал всю ночь, и шел не к ней, а от нее, он летел, парил, напевая одну из песенок популярного французского певца Джо Дассена. В кармане лежал ее ключ, который он сразу подцепил к домашнему, - "золотой ключик" от дверцы его Счастья.