Еще одна жизнь (СИ)

Дома Андрей прошел в свою комнату, открыл ящик письменного стола, служивший ему кошельком. Так как его мама хорошо зарабатывала, и они никогда не нуждались в деньгах, она каждый месяц выделяла ему деньги на личные расходы. Особых расходов у него не было, особенно последнее время, поэтому у него накопилась довольно приличная сумма. Взяв часть ее, он сунул деньги в карман и вышел из комнаты. За дверью стояла мама и смотрела на него строгими глазами.

- Где ты был всю ночь? - (Да, на всю ночь ему пропадать еще не приходилось). - Ты мог позвонить?

- Нет, мам, там нет телефона. Но я приходил, а ты уже спала.

- Я заметила. Решил меня надуть, все убрал в холодильник, будто я не замечу.

- Мамочка! - обнял он ее и прижал голову к своей груди. - Да разве тебя можно надуть? Ты же у меня Шерлок Холмс, от тебя ничего не укроется.

- Ладно, подлиза, - смягчившись, сказала мать, - признавайся, с кем куролесил всю ночь, что даже о времени забыл.

- Ни с кем я не куролесил. Я вообще не куролесил. Я у тебя хороший мальчик, всю ночь в шахматы играл.

Мать поняла, если он заговорил о шахматах, в которые он играть умел, но не любил, значит пытать не стоит, все равно не скажет до поры до времени. Шахматы - это был пароль, табу на запретные темы. А тема была запретной обычно не долго, до того, как Андрей созревал для откровенного разговора с ней. Такой темой было поступление в училище, она даже не догадывалась о его решении. Такой темой была Татьяна, девушка не очень правильного поведения, но имевшая в определенный период его жизни большое значение для него. Мать верила своему сыну, пока он ее ни разу не подводил и не ставил в неловкое положение. Андрей поцеловал маму в лоб и выскочил в прихожую.

- А позавтракать? - крикнула она ему вдогонку, но уже хлопнула входная дверь.

Андрей уже решил, так как деньги у него Елена вряд ли возьмет, он будет покупать ей продукты, дарить подарки, чтоб как-то облегчить ее трудную жизнь. Поэтому он первым делом отправился в магазин, затем на базар, а на обратном пути зашел на вокзал, где всегда продавали цветы, и купил большой букет красных роз у знакомого армянина, который, как он знал, занимался их выращиванием у себя в теплице.

В квартиру зашел осторожно: может, она еще спит? Она действительно спала. И он, поставив букет в вазу на столе в гостиной, занялся завтраком, попутно, с чистой совестью, подъедая приготовленные утром бутерброды.

Елена проснулась поздно, аж в десять часов, чего не позволяла себе с тех пор, как вернулась в эту жизнь. Сразу унюхала запахи из кухни, накинула халатик и открыла дверь спальни. Андрей курил на лоджии и ее не услышал. Она тихонько проскользнула в ванную. И хотя ее тело еще хранило его запах, она с удовольствием встала под душ.

Когда Андрей приготовил завтрак, Елена еще спала, он не хотел ее будить и ждал, чтоб она проснулась сама. Стрелки часов приближались к десяти, но у него еще было время. В училище ему нужно было быть к четырнадцати, а в двадцать-ноль-ноль заступать на дежурство.

"А "женатиков" отпускают в пятницу вечером и до утра понедельника. И в наряд не ставят по выходным", - думал он, сидя на лоджии и раскуривая сигарету. - "Может и стоит жениться сейчас, я больше времени буду проводить дома, с ней. Ага, и сяду ей на шею. Накопленные деньги быстро закончатся", - он просто не мог представить, что, женившись, будет брать деньги у матери: что это тогда за семья? - "А может забрать ее к нам? Должна же жена жить у мужа. Нет. Она не пойдет, она слишком самостоятельная и независимая. Да и как же мы будет там заниматься любовью? Она такая шумная!.. Как она хороша в постели! Ни за что бы не подумал, что у нее нет сексуального опыта. Она была так свободна, раскована, так чувствительна! Вот, что делает с девушкой любовь!"

А в том, что она любит его, он не сомневался, как не сомневался и в своей любви к ней.

Вспоминая "ночную сказку", он захотел сейчас же увидеть ее, прикоснуться к ней, но, выйдя из лоджии, он заметил приоткрытую дверь спальни и услышал шум воды в ванной. Он подошел к двери в ванную, она была не заперта (привычка жить одной). Осторожно приоткрыв дверь, он увидел ее за прозрачной клеенчатой занавеской, стоявшей под душем. Она стояла и просто наслаждалась текущими по ее телу теплыми струйками. Как же ему захотелось оказаться там вместе с ней! Он поразился сам себе: всегда такой сдержанный, умеющий усмирять свои чувства, он не мог справиться с желанием снова и снова обладать ею.

"Ну, прямо сексуальный маньяк какой-то! Надо держать себя в руках".

Но вместо того, чтоб тихо уйти, он взял полотенце, висевшее на стене, подошел, выключил воду (она сразу обернулась), отгородил занавеску, накинул полотенце на Елену и властно взял на руки. Она и не думала сопротивляться. На руках он отнес ее в спальню и положил на кровать, а сам неторопливо стал раздеваться. Он думал: что, если он сейчас этого не сделает, он не дотянет до следующего увольнения, сбежит в самоволку, а, если попадется, то не видать ему дня рождения в следующую субботу.