Еще одно путешествие на край земли

Достав с помощью Михаила анероид, я вернулся на станцию. Около кают-компании начальник авиаотряда переругивался с заместителем начальника экспедиции. Разговор был вроде бы острый, на повышенных тонах, но вскоре я сообразил, что каждый из них, как выразился бы Феликс, просто «качает права». Действительно, после перепалки, довольные собой, они мирно разошлись. Я же уяснил, что вертолеты начнут летать на суда только после обеда. Значит, у меня еще есть несколько часов для того, чтобы продолжить знакомство со станцией.

ДОМ С ЗЕЛЕНОЙ ВЕРАНДОЙ

Прежде всего я решил нанести визит начальнику зимовки, с которым познакомился здесь же в Антарктиде во время прошлой экспедиции. В Москве мне сказали, что он серьезно заболел. Начальник жил в старом доме, построенном из плит арболита — спрессованных опилок и цемента, недорогого материала. Под влиянием температурных изменений и постоянных вибраций, вызываемых ураганными ветрами, арболитовые плиты растрескиваются. Теперь в Антарктиде из этого материала уже не строят. Последние дома на Молодежной снаружи обшиты дюралюминием, изнутри стены покрыты пластиком, а в промежутке находится теплоизоляционная прокладка типа поролона или пенопласта. Толщина стен в таком доме около двадцати сантиметров. Сюда завозятся готовые детали для зданий, строителям остается лишь установить свайный фундамент и собрать дом.

Начальство, однако, в новый дом переходить вроде бы не собирается. Очевидно, сказалась традиция. К арболитовому жилищу пристроили узкую застекленную веранду по типу тех, которые можно увидеть в дачных домиках. На окнах веранды зеленели помидоры. Судя по всему, комнатное овощеводство — настоящая страсть зимовщиков Молодежной. Занятие полезное как для тела полярника, так и для его души. Во-первых, он получает витамины, а во-вторых, отвлекается от тоски по родине, которая порой одолевает на зимовке.

Раньше на старых станциях, где дома обычно по крышу заносило снегом, огород не разводили: не хватало солнечного света.

Я поднялся по металлической лестнице, вошел в коридор и столкнулся с хозяином дома. Высокий, худой, он, согнувшись, драил шваброй пол. Значит, болезнь уже отступила, хотя он перенес тяжелый инфаркт. Кардиограмму передавали в Ленинград по телетайпу, и светила кардиологии подтвердили диагноз, сделанный экспедиционным врачом.

Я растерялся от неожиданности. Готовился увидеть начальника зимовки немощным, в постели, ну, в лучшем случае за письменным столом, а он — со шваброй...

— А, здравствуй, — приветствовал он меня. — Проходи, я уже закончил. — И начальник радушно глянул на меня сквозь стекла своих сильно увеличивающих очков.

Несколько лет назад он руководил сложнейшим санно-гусеничным походом по Центральной Антарктиде: Молодежная — полюс недоступности — американская станция Плато — Новолазаревская. Поход проходил в весьма сложных условиях, на уже изношенных «харьковчанках», которые в пути не раз ломались. Я тогда участвовал в разведке трассы через горы Земли Королевы Мод на Новолазаревскую. Это был наиболее сложный участок пути по горным долинам с многочисленными скрытыми под снегом провалами и трещинами. Не многие верили тогда, что удастся совершить такой переход за один сезон, тем более что с началом запоздали. Казалось, с наступлением зимних холодов машины придется оставить до другого года, а людей вывезти самолетами. Но «харьковчанки» все же пробились в Новолазаревскую. Правда, участники перехода крайне устали. Возможно, перенапряжение в походе дало себя знать теперь на зимовке.

Как бы то ни было, но сейчас дело шло на поправку, и хозяин дома выглядел неплохо.

— Кто это тебе сказал, кто выдумал про инфаркт? — добродушно проворчал он, когда я заметил, что ему вредно заниматься тяжелой физической работой. — А потом, с каких пор упражнения со шваброй стали относить в разряд тяжелой работы?

Однако, когда мы вошли в комнату и устроились в креслах, я заметил, что дышит он тяжело.

Начальник зимовочной экспедиции занимал две небольшие комнаты. Одна служила кабинетом, другая — спальней. В первой стоял письменный стол, книжный шкаф, по стенам были развешаны карты Антарктиды.

Еще в доме была комната заместителя начальника и существовало специальное помещение для обсуждения экспедиционных дел — диспетчерская.

— Там я устраиваю разносы начальникам отрядов, — сказал хозяин.

Я улыбнулся: мне ни разу не приходилось слышать, чтобы он повышал голос. В начале зимовки в этом доме жили еще два врача, но с завершением строительства поликлиники они перебрались туда.

Я спросил разрешения осмотреть поликлинику. Начальник кивнул, но предупредил:

— Там у нас строго, чистота, в сапогах тебя не пустят, тапочки надо надевать.

Потом он не без гордости показал веранду, где, как в оранжерее, было тепло, влажно и стоял удивительный для Антарктиды запах свежей зелени.

— Всю станцию кормим, окрошку делаем. Вот так и живем! А теперь сходи посмотри гараж и дизельную, ее тоже недавно построили. Иди, иди, полюбуйся на чудеса Антарктиды.

— Будет станция еще расширяться?