Еще одно убийство...(СИ)

Рихард затушил сигарету в пепельнице и вышел из студии.

========== Глава четырнадцатая. Links zwo drei vier ==========

Только что он шёл по улице, щурясь в лучах полуденного солнца, слушая пение птиц в кустах цветущего жасмина, а в его голове рождалась новая песня, и вот уже он лежит на грязном полу фургона с мешком на голове и понятия не имеет, куда его увозят. Фургон подскочил на кочке, и Рихард застонал, попытался сменить положение, но тут же получил удар ногой в бок и затих.

Полчаса назад Круспе не мог и подумать, что всё это кончится таким вот образом. Он и правда собирался бросить всё это: расследование, поиски правды и попытки выяснить, кто убил его подругу, но напоследок хотел рассказать комиссару Мерхену всё, что успел выяснить за последние несколько дней. В конце концов, тогда в поимке убийцы будет и его заслуга, а Круспе очень любил это — быть причастным к чему-то великому и важному, мелькать в новостях и газетах, пускай, даже по такому мрачному поводу. Он вышел из студии в отличном настроении, впервые за последние дни ощутил, что всё делает правильно, и тут такое.

Они поджидали его прямо на улице. Большой белый фургон с надписью на борту, то ли прачечная, то ли служба клининга, он не помнил точно. Ты никогда не обращаешь внимания на такие вот машины, даже если они паркуются в опасной близости от тебя, даже если видишь людей, выходящих из неё. Людей в форменной одежде, синей, как весеннее небо. Один из этих парней в кепке, закрывающей половину лица, и резиновых перчатках преградил ему дорогу, когда Рихард поравнялся с фургоном. В руках он держал тканевый мешок. Ничего особенного, человек делает свою работу. Рихард даже вежливо улыбнулся ему и попытался обойти справа, но тот сделал шаг наперерез, тоже улыбаясь, и Круспе успел лишь поднять глаза и воскликнуть:

— Эй, парень, дай пройти!

После чего, этот самый парень, всё ещё улыбаясь, со всей силы ударил его ногой в живот. На мгновение Круспе показалось, что в его кишках взорвалась ядерная бомба, он хотел закричать от невыносимой боли, но его ему не дали этого сделать. Сзади подкрался другой, зажал ему рот какой-то тряпкой, а когда Рихард попытался вырваться, ударил в бок. Изо рта гитариста вырвался лишь сдавленный стон, и он начал оседать на землю, но и это ему сделать не позволили. Его подхватили и закинули внутрь фургона, предварительно накинув на голову тот самый полотняный мешок. Он ещё несколько раз пытался сопротивляться, но всякий раз получал хлёсткий и очень болезненный удар в корпус и вскоре сдался, затих, скрючившись на жестком полу. На всё похищение ушло не больше пяти минут, и за это время не было произнесено ни слова. Это особенно пугало. Рихард понятия не имел, кто эти люди и что они хотят от него, но их жестокая холодность и равнодушие к чужой боли говорило, что он попал в руки профессионалов.

Они куда-то ехали. Он слышал мерный гул дизельного двигателя и ощущал вибрации, идущие от колёс. Паника, липкая и путающая мысли, накрыла его с головой. Что хотят эти люди? Зачем его похитили? Убьют ли его или оставят в живых? Кто сможет заплатить за него выкуп, если понадобится?

Он был довольно богат, и вероятность похищения с целью выкупа была вполне реальна. Но, всё же, он почему-то думал, что дело не в деньгах, а в том, что он разворошил осиное гнездо и узнал что-то, что ему знать не следовало. Хотя он не мог понять, что именно, ведь единственной тайной были фото депутата-педофила, да и то, тайной ли?

Они ехали около двадцати минут. За такое время невозможно было уехать из Берлина, и значит, его не планируют застрелить в ближайшем лесу. Машина окончательно остановилась, он услышал лязг открываемого засова, почувствовал свежий воздух, проникающий через плотную ткань мешка, а после его грубо схватили с двух сторон и выволокли наружу. Ноги коснулись земли, и он попробовал встать самостоятельно, но у похитителей были другие планы. Кто-то ударил его под колени, и, когда он снова потерял равновесие, его потащили в неизвестность. Ноги цеплялись за асфальт, и в голову пришла нелепая в данной ситуации мысль, что так он исцарапает новые ботинки. Видимо, вскоре им надоело тащить его на себе, и Рихарду позволили поставить ноги на землю и идти самостоятельно.

Он не видел ничего, лишь слышал дыхание похитителей и ощущал их стальную хватку. Его усадили на стул, скрепили руки за спиной металлическими наручниками. Они были отвратительно холодными, и почему-то именно это ощущение скованных за спиной рук вызывало волну неконтролируемого страха, панического ужаса перед его дальнейшей судьбой. Сейчас Рихард уже не думал о царапинах на ботинках, а лишь о том, что очень хочет жить. Сзади послышались шаги, а потом с его головы сдёрнули мешок. Круспе судорожно втянул носом воздух, затхлый и влажный. Он успел увидеть лишь стены, покрашенные тёмной краской, и низкий потолок со свисающими с него проводами, когда вспыхнул прожектор и ослепил его. Круспе зажмурился.

— Здравствуй, Рихард Круспе, — сказал незнакомый мужской голос.