Еще раз о немецких деньгах

g) Документ L.244.039--244.040. Это написанное от руки письмо Руб[акина] к Ромбергу от 5 окт. 1916. По-видимому, текст письма написан не Рубакиным, т. к., как я указывал выше, Руб[акин] не был особенно силен в нем[ецком] языке. Но подписан текст Рубакиным (письмо написано готическим шрифтом, а подпись "Dr. N. Roubakin" латинским, и кроме того, по-немецки его фамилия пишется Rubakin, он же подписался по-французски "Roubakin". В письме для "конспирации" (довольно примитивной и у Руб[акина], и у немцев, где его часто именуют "Martel-Rubakin") он особенно подчеркивает, что книги "строго научные" (в своем докладе о пропаганде в лагерях военнопленных, отвергнутом военным мин[истерст]вом [германии], он предлагал так назвать предлагаемые им библиотеки). Письмо устанавливает, что проект Ромберга в письме от 13.X.1915 предложить за 5.000--10.000 frs. составить создать 2--3 пробных библиотеки был приведен в исполнение.

Есть у меня еще неск. документов по этому делу, но и того, что я посылаю, вполне достаточно, чтобы определить, стоит ли их публиковать. В сущности уже первый доклад Ромберга о его первой встрече с Рубакиным вполне обрисовывает то, чего искали обе стороны от их сотрудничества.

Кескула -- Вы, помнится мне, писали о том, что вышли воспоминания Кескулы. Не откажите сообщить название и издательство, я бы хотел их приобрести.

Привет и всего лучшего.

13. Г. М. Катков -- Б. И. Николаевскому*

[Без даты]

Многоуважаемый Борис Иванович,

Спасибо за Ваше письмо.

С удовольствием сообщаю Вам подробности моего столкновения с господином Рютером. Он был секретарем секции, на которой обсуждалось поведение немецкой социал-демократии во время первой мировой войны. На утреннем заседании председательствовал профессор Бернардт Шмитт. Я записался на выступление в прениях по докладу Чарлса Блоха (Израиль). В прениях по предыдущим докладам некоторыми советскими историками, в частности Степановой, говорилось о беспринципности германской социал-демократии, шедшей на компромисс с германским имперским правительством, тогда как Ленин всегда держался принципиальной линии и не шел на компромиссы ни с каким империалистическим правительством какой-либо из воюющих стран. На эту точку зрения я хотел возразить, что если германские социал-демократы сотрудничали со своим правительством в целях свержения царского режима в России, то и большевики со своей стороны не отказались в критический момент от финансовой помощи германского правительства в их борьбе за свержение "власти империалистов и капиталистов".

*) Ящик 486, папка 3. -- Прим. Ю. Ф.

Когда я должен был говорить, гернардота Шмитта сменил на председательском месте Рютер. Аудитория была довольно многочисленная, включая несколько десятков советских и восточноевропейских историков, среди которых я заметил академика Минца. Мое выступление, по моим расчетам, давало мне возможность процитировать отрывок из телеграммы Кюльмана, которая Вам, конечно, известна и за напечатание которой я подвергся окрику в "Вопросах истории" как распространитель "очередной фальшивки". Рютер видел, что я входил на трибуну с книжкой Земана в руках. Времени у меня было всего пять минут. Как только я дошел до места, когда я собирался цитировать телеграмму Кюлманна, Рютер прервал меня, сказав, что я говорю не на тему, так как мы обсуждаем немецкую социал-демократию, а не большевиков. Я замешался, и вместо того чтобы цитировать документ, напомнил Рютеру, что связь с большевиками поддерживалась через посредство немецких социал-демократических деятелей, в том числе Парвуса. Но как только я вернулся к теме и снова упомянул об отношении советских историков к данным документам германского министерства иностранных дел, Рютер снова остановил меня, пространно объясняя, что я вышел за пределы рассматриваемой темы.

При этих обстоятельствах я заявил, что отказываюсь от слова. Еще пока шел мой спор с Рютером, профессор Сеттон-Ватсон подал записку в президиум, протестуя против поведения председательствующего. После меня слово было предоставлено Рютером академику Минцу. говоря по-английски, он выразил удовлетворение в том, что председатель меня остановил. Советские ученые, по словам Минца, согласились принять участие в работах конгресса в уверенности, что вопросы будут разбираться в научной плоскости, и Минц был удивлен, что с "этой высокой трибуны" ему пришлось слышать "грязную ложь". На этом слове Рютер остановил Минца, прося его повторить то, что он сказал, так как он, Рютер, де не расслышал. Минц смутился и закончил, сказав, что легенда о немецких деньгах Ленина давно опровергнутая ложь, которую теперь могут распространять только бывшие нацисты.