Еще шла война

Кубарь угадал. Полевода действительно решил обсудить статью, которая третьего дня была напечатана в районной газете. В ней хвалили всю бригаду, а бригадира даже назвали новатором.

Дмитрий узнал о статье неожиданно. В тот день он работал в ночной смене. Не успел еще как следует отоспаться, как его разбудили. Рассыльная принесла записку: «Полевода, зайди, есть срочное дело. Колокольников».

Только успел открыть дверь в кабинет секретаря, как тот поднялся и протянул через стол развернутую газету.

— На, читай, здорово хвалят, — сказал Колокольников, загадочно улыбаясь.

Дмитрий закончил читать, молча свернул газету, положил на стол.

— Можешь взять себе, у меня есть еще одна.

Полевода сунул газету в карман, помолчал. Колокольников откинулся на спинку стула и, все так же непонятно улыбаясь, спросил:

— Ну, что скажешь, бригадир?

— Ты же знаешь, что я временно руковожу бригадой. Почему обошли Чепурного? — в свою очередь спросил Дмитрий.

Колокольников засмеялся.

— Вот чудило! Зачем тебе делить славу…

— При чем тут слава, — с неожиданной злостью перебил его Полевода. — Это просто несправедливо. Ведь Чепурной создавал бригаду, а не я.

Секретарь подозрительно покосился на него.

— Ты, вижу, не на шутку заражен вирусом излишней скромности, дружище. — Он взял такую же газету и с сердцем бросил ее на стол, — Правильно делают, что подняли на щит нашу комсомольско-молодежную. Вполне заслуженно. И нечего тут антимонию разводить…

Полевода слушал, и у него все больше росло чувство протеста.

— Ладно, товарищ Колокольников, — сказал он сдержанно, — обсудим статью в бригаде и решим, что в ней правильно и что нет.

В глазах секретаря появилась недоуменная усмешка.

— Значит, сами будете решать, присвоить вам звание коммунистической или нет?

— Такого права нам не дано, сам знаешь, — сказал Дмитрий.

Колокольников выбрался из-за стола, почти вплотную подошел к Полеводе.

— Ты вот что, бригадир, — настойчиво начал он, — собрание можешь созывать, что угодно обсуждать, но к комитету готовься. Ваша бригада будет первой коммунистической на шахте. Понял?

Дмитрий неопределенно кивнул головой и вышел.

…После появления статьи в газете минуло два дня. Это время бригада была в центре внимания всей шахты. Дмитрий чувствовал себя неловко, когда его поздравляли, будто воспользовался чужой славой. Но уже на второй день волна поздравлений спала. Казалось, все вдруг забыли о статье, и только Колокольников при встрече сухо спрашивал:

— Ну, что, бригадир, созывал собрание?

— Успеется, — уклончиво отвечал Дмитрий.

Все это время он думал над тем, как лучше провести собрание. В основном газета правильно похвалила бригаду, все в ней трудятся, пожалуй, не хуже, а лучше других. И все же, несмотря на это, ее еще рано называть коммунистической. В газете неверно написано, что все члены бригады и на работе, и в быту служат примером для других…

Как-то Полевода поделился своими мыслями с Прудником.

Тот, внимательно выслушав, с улыбкой взглянул на него.

— Ты что, славы испугался?

Дмитрий обиделся:

— Я вполне серьезно, как к другу, а ты… — и хотел уже уйти.

Павлик остановил его.

— Шуток не понимаешь? — Помолчав, примирительно спросил: — Ну что, остыл? Тогда слушай: в статье нас действительно перехвалили. А что, если все то доброе, чего у нас, по сути, еще нет, а газета нам приписала, мы примем как аванс?..

— Что еще за аванс? — сразу не понял его Полевода.

Прудник пристально посмотрел ему в глаза и, когда заметил в них улыбку, сам улыбнулся и облегченно сказал:

— Выходит, дошло…

Конечно же, дошло! Какой молодчина этот Павлик! Всегда внимательно выслушает и даст толковый совет. Дмитрий вспомнил разговор с Колокольниковым, его нравоучительный, не терпящий возражений тон и еще раз порадовался, что скоро перевыборы и, очевидно-таки, Прудник будет секретарем.

Тогда же Полевода сказал Пруднику, что решил поговорить на собрании с членами бригады об учебе. Раз уже решили бороться за почетное звание коммунистической — надо, чтобы все учились. Разумеется, будут и другие вопросы, неопределенно добавил он. Но что это за «другие вопросы», Дмитрий умолчал. А таилось за этими словами, пожалуй, не менее важное, чего и сам он немного побаивался.

Собрание проходило в комнате начальника участка. Кавун все еще работал на прохождении гезенок.

— Очередная говорильня, — отмахнулся было Захар, когда ему сказали о собрании.

— Пока числишься в бригаде, обязан подчиняться дисциплине, — настоятельно потребовал Полевода.

Кавун насмешливо улыбнулся.

— Я не привык, чтобы мной командовали, бригадир, — заносчиво ответил Захар, но на собрание все же пришел.