Еще шла война

Незадолго до дневной смены Королев решил зайти к начальнику шахты. Кабинет его оказался закрытым. Сергей знал, что Шугай, когда ему надо было без посторонних свидетелей поговорить с начальством по телефону, имел привычку закрываться на ключ, и условным стуком дал знать о себе.

— Горбатюк не заходил? — с ходу спросил он. Шугай отмолчался, сел за стол и, чем-то обеспокоенный, принялся рыться в ящиках стола, мучительно сводя на переносице густые темные брови.

— Ты что, не слышишь, Николай Архипович? — уже начал сердиться Королев. — Через полчаса сменное профсоюзное собрание, а предшахткома как в воду канул.

— Проводить собрание придется без Горбатюка, парторг, — наконец мрачно отозвался тот.

— Опять захворал?

— Не захворал, здоров, но… — начал было Шугай и замялся. Как-то убито посмотрел на парторга и тихо добавил: — Нет у нас председателя шахткома. Арестовали, ясно?..

Королев онемел от ужаса, а потом улыбнулся: ему показалось, что Шугай шутит. Он иногда мог шутить совсем некстати. Но лицо его было серьезное.

— Такими вещами не шутят, — казалось, прочитал его мысли Шугай. — Пришли двое, предъявили ордерок, и извольте бриться. Вот тут сидел Горбатюк, — показал он на стул рядом со своим. — Вот такие-то дела, парторг… — выговорил он вместе со вздохом.

В тот же день, сразу после сменного профсоюзного собрания, Королев позвонил секретарю горкома, рассказал о случившемся. Туманов долго молчал, видимо, затруднялся ответить что-либо определенное. Затем сказал: «Я выясню, в чем дело, а потом позвоню тебе…»

Королев часто допоздна засиживался в кабинете — перечитывал горкомовские директивы, просматривал свежие газеты. Дня ему для этого никогда не хватало: выступления в нарядной с информацией о событиях на фронтах, беседы по разным вопросам с людьми отнимали у него почти все дневное время. Теперь же, когда случилось такое с Горбатюком, он с вечера до глубокой ночи никуда не отлучался из своего кабинета, ждал, что вот-вот зазвонит телефон и он услышит ободряющий голос Туманова: ничего особенного не случилось, произошла ошибка, досадное недоразумение.

Но звонка из горкома все не было.

Сидя за столом, Королев невольно прислушивался к соседней комнате. В ней было тихо. А всего несколько дней тому назад оттуда то и дело доносились то строгий, то спокойный голос председателя шахткома, людской говор. Горбатюк редко бывал один. Часто заходил к Королеву посоветоваться или сообщить что-нибудь новое и никогда не сидел на месте, все ходил, нервически подергивая головой. За что могли арестовать Горбатюка? На шахте в эти дни плелись разные слухи: одни шептались, будто он продался немцам, когда во время атаки, раненый, несколько часов оставался на нейтральной территории; иные утверждали, что на председателя шахткома наклеветали злые языки. Последнее — более вероятно. Прямой, откровенной натуры человек, он не терпел людей с нечистой совестью и порой был не сдержан, даже груб с ними. Вероятно, они-то и отомстили ему.

Сегодня, как и в предыдущие дни, Королев до полуночи просидел в кабинете и, решив, что напрасно ждет звонка Туманова, уже собрался идти домой, как вдруг настойчиво, резко зазвонил телефон. Королев вздрогнул от неожиданности и в нетерпении схватил трубку.

— Королев? — услышал он далекий голос.

— Я слушаю.

— Ты здорово занят?

Он не узнал голос Туманова: как будто по-приятельски прост и в то же время холоден. И ответил неопределенно:

— Дел всегда хватает.

— Тогда вот что: приезжай к нам в горотдел КГБ, ты срочно нужен, — говорил далекий голос. — Пропуск тебе уже выписан, зайдешь в седьмую комнату. Жду. — И в трубке раздался характерный сухой щелчок.

Королев некоторое время сидел, точно прикованный к стулу. Он догадывался, что вызывают по делу Горбатюка, но почему именно сейчас, в полночь?

Позвонил в гараж. К счастью, дежурная машина была на месте, и через полчаса он уже ехал в грузовике в Красногвардейск. Сидя в кабине с шофером, с огорчением подумал, что второпях не предупредил мать о своем отъезде, и теперь она всю ночь не сомкнет глаз, будет ждать.

— Знаешь, где помещается КГБ? — спросил Королев у шофера.

Тот, напряженно всматриваясь в освещенную фарами дорогу, не поворачивая головы, ответил:

— Садовая, 19. А что?

— Туда меня подбросишь.

Шофер на секунду скосил на него вопросительный взгляд.

— Небось по делу нашего председателя шахткома вызывают?

— Не знаю, — нехотя отозвался Королев.

Молчали долго. А когда въезжали в город, шофер снова заговорил:

— Запустили слух, будто наш Андрей Константинович немецкий шпион. Какой же он шпион, если весь фашистскими пулями прошит? И душа у него рабочая. Не иначе как наклеветали на человека, гады!

Королеву не один раз приходилось слышать такое, и он все больше убеждался, что с арестом Горбатюка определенно произошло какое-то недоразумение и что ошибка эта обязательно будет исправлена.

Когда подъехали к двухэтажному дому, Королев велел шоферу подождать и скрылся за массивной дверью. Он задержался в коридоре у крайней комнаты № 7. За дверью было тихо. Торопливо согнал за спину складки гимнастерки под ремнем, постучал.