Еще темнее

Она щурит глаза и наклоняет голову набок.

– Вторая попытка. – Ее голос звучит до ужаса спокойно.

Блин. Откуда она знает?

– Кристиан, – строго говорит она.

– Пятнадцать.

Она закрывает глаза, словно я ударил ее кинжалом, ее рука взлетает к губам, и она подавляет рыдание. Когда она открывает глаза, я вижу в них боль и слезы.

– Мама… – Я подыскиваю, что мне сказать, чтобы убрать эту боль.

Делаю шаг, но она останавливает меня, выставив руку.

– Кристиан, сейчас я на тебя ужасно сердита. Лучше не подходи ко мне.

– Как ты догадалась? Что я лгал? – спрашиваю я.

– Ради бога, Кристиан! Я твоя мать! – Она смахивает с щеки слезинку.

Я краснею, чувствую себя глупо и одновременно слегка досадую. Только мама способна вызвать во мне такие чувства. Моя мама. И еще Ана.

А я думал, что ловко умею врать.

– Да, тебе должно быть стыдно. Сколько все это продолжалось? Сколько ты нам лгал, Кристиан?

Я пожимаю плечами. Не хочу, чтобы она знала.

– Скажи мне! – настаивает она.

– Несколько лет.

– Лет! Лет! – кричит она так, что я ежусь. Она кричит так редко.

– Мне просто не верится. Эта трепаная сука.

Я раскрываю рот. Никогда не слышал, чтобы Грейс ругалась. Никогда. Я в ужасе.

Она поворачивается и подходит к окну. Я стою как стоял. Парализованный. Онемевший.

Мама выругалась.

– Подумать только, она постоянно бывала у нас все это время… – стонет Грейс и хватается за голову.

Я больше не выдерживаю. Делаю шаг и обнимаю ее. Для меня это так ново. Держу маму в своих объятиях, прижимаю ее к своей груди. Она начинает беззвучно рыдать.

– Вчера я думала, что тебя нет в живых, теперь вот это, – приговаривает она.

– Мама, это не то, что ты думаешь.

– Не уговаривай меня, Кристиан. Я слышала твои слова. Я слышала, что ты сказал. Что она научила тебя трахаться.

Она опять сказала грубое слово.

Я морщусь – это на нее не похоже. Она никогда не ругается. Меня убивает мысль, что я в этом виноват. Что я обидел Грейс. Я ни за что и никогда не хотел бы ее обидеть. Она спасла меня. Меня внезапно захлестывают стыд и раскаяние.

– Когда тебе было пятнадцать, я чувствовала: творится что-то неладное. Значит, дело было в ней, да? Тогда ты как-то ушел в себя, стал спокойным. Ох, Кристиан. Это из-за нее ты стал таким?

Мама! Зачем она все преувеличивает? Сказать ей, что Элена взяла меня под свой контроль? Нет, не надо ей это сейчас говорить.

– Да, – бормочу я.

Она снова стонет.

– Ох, Кристиан, я так дружила с этой женщиной, изливала ей душу, делилась с ней самым сокровенным. Подумать только…

– Моя связь с ней не имеет никакого отношения к вашей дружбе.

– Не говори мне такую чушь, Кристиан! Она обманула мое доверие. Она совратила моего сына! – Ее голос дрогнул, и она снова схватилась за голову.

– Мама, все не так ужасно.

Она выпрямляется и дает мне затрещину. Я сгибаюсь перед ней.

– У меня просто нет слов, Кристиан. Нет слов. Где и что я делала неправильно?

– Мама, тут нет твоей вины.

– Как? Как все это началось? – Она выставляет перед собой ладонь и торопливо продолжает: – Я не хочу это знать. Что скажет твой отец?

Блин.

Каррик пойдет вразнос.

Внезапно я снова чувствую себя пятнадцатилетним мальчишкой, который с ужасом ждет очередную из его бесконечных лекций о личной ответственности и приемлемом поведении. Господи, мне только этого не хватало!

– Да, он разозлится как черт, – говорит мама, правильно истолковав мое тоскливое лицо. – Мы замечали, что творилось что-то странное. Ты резко переменился – подумать только, из-за того, что тебя затащила в постель моя лучшая подруга.

Мне тут же захотелось немедленно провалиться сквозь пол.

– Мама, это было и прошло, прошло. Она не причинила мне никакого вреда.

– Кристиан, я слышала, что ты сказал. Я слышала ее холодный ответ. Подумать только…

Она прижимает пальцы к губам. Внезапно ее глаза впиваются в меня, и я вижу в них ужас.

Блин. Что еще?

– Нет! – шепчет она.

– Что?

– Нет, нет. Скажи мне, что это неправда! Потому что иначе я найду старый пистолет твоего отца и застрелю эту сучку.

Мама!

Что?

– Я знаю, что Элена любит экзотику, Кристиан.

Во второй раз за этот вечер у меня все холодеет внутри. Блин. Скорее всего она ничего не знает.

– Это был просто секс, мама, – торопливо бормочу я, стремясь закрыть эту тему. Нет уж, я ни за что не раскрою перед ней эту сторону своей жизни.

Она смотрит на меня, прищурив глаза.

– Мне не нужны мерзкие подробности, Кристиан. Потому что это все мерзко и постыдно. Какая женщина может делать такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Это отвратительно. Подумать только, а ведь я делилась с ней всеми своими тайнами. Ну, теперь ты можешь быть уверен, что ее ноги не будет в этом доме. – Она сурово поджимает губы. – И тебе надо прекратить все контакты с нею.

– Мама, хм-м… У нас с Эленой успешный совместный бизнес.

– Нет, Кристиан. Прекрати все отношения с ней.

Я гляжу на нее, онемев. Зачем она говорит, что мне делать? Мне двадцать восемь лет, мамочка.

– Мама…

– Нет, Кристиан, я серьезно. Если ты не послушаешь меня, я пойду в полицию.

Я бледнею.

– Ты не сделаешь этого.