Еще темнее

Я улыбаюсь как дурак и чувствую себя… баловнем. Когда я поднимаю голову и гляжу на нее, она лукаво поглядывает на меня и тоже усмехается.

– Давно мне не вытирали голову. Очень давно, – говорю я. – Вообще-то, кажется, никогда мне никто ее не вытирал.

– Но уж Грейс-то наверняка ухаживала за тобой, когда ты был маленьким?

Я качаю головой:

– Нет. Она с самого первого дня уважала мои границы, как ни трудно ей это было. Я был очень самостоятельным ребенком.

Ана затихает на миг, и мне любопытно, о чем она думает.

– Что ж, мне оказана честь, – шутит она.

– Не сомневаюсь, мисс Стил. Или, может, это мне оказана честь.

– Разумеется, мистер Грей, тут и сомневаться не приходится.

Она бросает влажное полотенце в раковину и берет еще одно. Встает у меня за спиной, и наши глаза снова встречаются в большом зеркале.

– Можно я попробую одну вещь? – спрашивает она.

Мы все делаем так, как ты хочешь, малышка.

Я киваю. Она проводит полотенцем по моей левой руке, вытирая капли воды с кожи. Поднимает глаза, внимательно смотрит на меня, наклоняется и целует мое предплечье.

У меня перехватывает дыхание.

Она вытирает другую мою руку и тоже покрывает ее цепочкой легких поцелуев. Прячется за мной, и я больше не вижу, что она делает. Она вытирает мне спину, соблюдая оговоренные границы.

– Всю спину, – предлагаю я, осмелев, – полотенцем. – Я делаю резкий вдох и закрываю глаза.

Ана быстро обтирает меня. Закончив, она быстро чмокает меня в плечо.

Я выдыхаю. Все было не так плохо.

Она обхватывает меня руками и обтирает мне живот.

– Держи. – Она вручает мне полотенце для лица. – Помнишь Джорджию? Ты заставил меня прикасаться ко мне твоими руками, – объясняет она.

Она обнимает меня и смотрит в зеркало. С тюрбаном на голове она напоминает библейскую красавицу.

Пресвятую Деву.

Впрочем, она милая и добрая, но уже больше не дева.

Схватив мою руку, которая держит полотенце, она ведет ею по моей груди, вытирая капли воды. Как только полотенце касается меня, я застываю. Сознание пустеет, и я хочу, чтобы мое тело выдержало это прикосновение. Неподвижно стою перед ней и не шевелюсь. Мы делаем это так, как хочет она. Я учащенно дышу от странной смеси страха, любви и завороженности. Мои глаза следуют за ее пальцами, когда она бережно направляет мою руку и насухо вытирает мне грудь.

– По-моему, ты уже сухой, – шепчет она и опускает руку.

Наши потемневшие от страсти глаза говорят друг с другом через зеркальное стекло.

Я хочу ее. Она нужна мне. Я говорю ей об этом.

– Я тоже не могу без тебя, – говорит она.

– Разреши мне любить тебя.

– Да, – отвечает она. Я подхватываю ее на руки, приникаю губами к ее губам и несу в спальню. Кладу на кровать и с безграничной заботой и нежностью показываю ей, как я боготворю ее, ценю и лелею.

И люблю.

Теперь я новый человек. Новый Кристиан Грей. Я люблю Анастейшу Стил, и, более того, она любит меня. Конечно, девочке надо проверить голову, но в данный момент я благодарен судьбе, сыт и счастлив.

Я лежу рядом с ней, предаваясь сладким фантазиям, вожу пальцами по нежной теплой коже Аны и не могу остановиться. Мы глядим друг на друга, испытывая покой после бури.

– Ты умеешь быть нежным. – В ее глазах светится удивление.

Только с тобой.

– Хм-м… вероятно, мисс Стил.

Она усмехается, сверкнув своими превосходными белыми зубами.

– Ты не был таким, когда мы… хм-м… делали это в первый раз.

– Не был? – Я беру прядь ее волос и наматываю на палец. – Когда я похитил твою девственность?

– Ты ничего не похищал у меня. По-моему, моя девственность была отдана тебе добровольно и без принуждения. Я тоже хотела тебя и, если правильно помню, получила удовольствие. – В ее улыбке соединяются робость и доброта.

– Мисс Стил, я тоже получил удовольствие, помнится. Мы стремимся радовать друг друга. Это значит, что ты моя, целиком и полностью.

– Да, твоя. Мне хотелось спросить тебя вот о чем.

– Валяй.

– Твой биологический отец… тебе известно, кто он?

Совершенно неожиданный вопрос. Я качаю головой. Она снова удивляет меня. Я никогда не знаю, что творится в ее умной головке.

– Нет, я понятия не имею. Только это не тот мерзавец, сутенер матери, и это уже хорошо.

– Откуда ты знаешь?

– Мне что-то такое говорил отец… говорил Каррик.

Она выжидающе глядит на меня и ждет.

– Ты так жаждешь информации, Анастейша?

Я вздыхаю и качаю головой. Не люблю рассказывать о том периоде моей жизни. Слишком трудно отделить воспоминания от кошмаров. Но она настаивает.

– Сутенер обнаружил труп проститутки и сообщил в полицию. Это открытие он сделал на четвертый день после ее смерти. Уходя, он закрыл дверь… оставил меня с ней… с ее телом.

Мамочка спит на полу.

Она уснула очень давно.

Она не просыпается.

Я зову ее. Я трясу ее.

Она не просыпается.

Я содрогаюсь от этого воспоминания и продолжаю:

– Потом его допрашивала полиция. Он всячески отрицал свое отцовство, да и Каррик сказал, что мы с ним совершенно разные.

Слава богу.

– Ты помнишь, как он выглядел?